— Прости, грибочек, — прошептала Катя, цепляя гриб шипом и закидывая его в лукошко. — Не со зла я, а ради приготовления вкусного ужина.
— Катя!
Девушка обернулась. Серая фигура стояла, прислонившись плечом к березке. Мертвец наблюдал за ней и мял в руке полосатую шапку. На голове серого вздувались черные язвы, редкие волосы были рыжие, скорее даже красные.
— Ай! — Катя всплеснула руками и подбежала к мертвецу. Забрала шапку, натянула ему на голову. — Ну что ты, в самом-то деле? А если кто увидит твою голову? Издалека по голове понятно, что ты серенький!
— Катенька… — прошептал мертвец, пряча глаза. — Я… забыл слово.
Девушка погладила его по щеке:
— Ну вот, а в шапке ты — обычный мальчишка. Издалека вообще не догадаешься. — Она улыбнулась и обняла его. — Глупенький Маричек. Ты не представляешь, как я соскучилась!
Марик мягко освободился:
— Не надо… от меня… — Он задумался. — От меня воняет.
— Глупости, — заявила Катенька и вытащила из-за пазухи книгу. — Смотри, что я принесла!
Мальчик улыбнулся сжатыми губами; он боялся показывать девушке свои гнилые зубы.
— Идем в наше место? — Катя взяла Марика за руку.
— За… забы… идем, — с усилием выговорил он.
Они шагали по холодным лесным тропкам. В заснеженных синих кронах березок прыгали белки — мелкие хищники с желтой бородкой и выпирающими треугольными зубками. С крон сыпались выхолощенные шишки. По красным веткам ползали коричневые многоножки: животные глупые, но вкусные и полезные, если весь яд из хвоста выдавить.
— Ты вы… выросла, — сказал Марик, хмуря лоб. — Ты теперь… еще… больше красивая.
— Спасибо, Маричек!
— А я вот не расту. — Мальчик ухмыльнулся. — Ха. Ха. Ха.
— Это ничего-ничего, — прошептала Катя, крепко сжимая его руку. — Ты всё равно мой самый хороший.
— За… забы… спасибо!
Они пришли к тайному месту в глубине леса, разобрали сырой валежник, закрывающий вход в брошенную берлогу, забрались внутрь. Внутри было тепло, сухо и очень тихо. На полу лежала мягкая солома. Катя достала фонарик и подвесила на крючок-веточку под потолок. Они уселись на корточки вокруг светлого пятнышка на полу. Девушка достала книгу.
— Помнишь, где мы остановились?
— Д… да…
— Погоди, тут закладка. А, вот…
Катя откашлялась и стала читать; читала медленно, почти по слогам — по-другому не умела.
«Небо здесь чистое, голубое с проседью, под ногами — нежная зеленая травка, а на березках — рдяные ягодки. Филат Сергеич взял ягодку, кинул в рот: сладкая-пресладкая. В груди Филата поднялась теплая волна. Всё здесь было родное: и поле золотистых колосьев, и березовая рощица у дороги, и добротные бревенчатые дома у прозрачного озерца: то была его родина, планета Земля.
Пушистый зайчик смело подбежал к ногам Филата, принюхался.
— Зайчик ты мой, родненький! — Филат Сергеич добродушно улыбнулся, наклонился и погладил зайчика по маленькой пушистой голове. — Ты ведь тоже часть Земли, часть моей чудесной матери-родины.
Зайчик каркнул, расправил крылышки и взлетел. Филат Сергеич, загородив лицо ладонью от ласкового синего солнышка, с доброй улыбкой наблюдал за полетом зайчика; зайчик был молоденький, неумелый, часто проваливался в воздушные ямы, но было видно, что он очень старается.
— Постараюсь и я ради родины, — сказал Филат Сергеич, затягивая пояс потуже и закатывая рукава. — Не бездельничать я сюды прилетел в конце-то концов!»
— Здорово, правда, Маричек? — Катя аккуратно положила книжку на колени. — Земля — такая чудесная планета. Как бы я хотела хоть одним глазком взглянуть на земные чудеса!
Марик коснулся пальцем Катиной руки, дрогнувшим голосом признался:
— Я очень забыл слово тебя, Ка… Катя! Я очень забыл слово тебя!
Катя обняла книгу, мечтательным взором окинула берлогу:
— На Земле живут такие хорошие, добрые люди! С каким бы удовольствием я работала там, с каким бы удовольствием отдыхала, лежа на зеленой травке, глядя в голубое с проседью небо, любуясь полетом неумелых зайчиков! Ах, Маричек, как я мечтаю полететь на Землю!