– … если же не принять их вовремя, «откатки» просто дадут однократное полное омоложение организма, – вернулся прежний запах, а с ним и обрывок знания.
Следующий вдох розового дыма принес изображение карты местности со всеми дорогами и населёнными пунктами в радиусе километров пятнадцать. Карта была подробной, с дренажными каналами, какими-то подземными бункерами и тоннелями, из коих выделялся один, начинавшийся километрах в полутора если свернуть налево и двинуться по еле заметной лесной дороге, которая начиналась за «паучьим» ельником. Этот тоннель шел под наклоном вниз и вниз, пока не упирался в четвёртый подземный уровень некоего сооружения. Ниже этого виднелось ещё штук пять или шесть этажей….
– А вот и бункер Щеглова, – негромко прокомментировал Баркас.
И уже на грани исчезновения запаха мелькнуло сожаление о человеке, на которого попала контактная секреция одной из «бабочек». Без подробностей. Но и этого хватило, чтобы Пыж с перекошенным лицом стал рвать с себя ветровку, обрызганную насекомым. Обнажив левую руку, он закружился на месте, силясь рассмотреть, что у него с локтём и предплечьем.
– Чего там у меня? – спросил он у Бека. – Кожа слезла? Мышцы растворились?
– Да успокойся ты, – Бек ухватил его за плечо, останавливая вращение. Внимательно осмотрел поражённый участок кожи и вынес вердикт. – Всё нормально. Только покраснело слегка, будто натёр. Болит?
Пыж прислушался к ощущениям.
– Нет, – он шмыгнул носом и несмело усмехнулся. – Чешется немножко.
– Ну, так почеши, если чешется, – хмыкнул Бек.
В это время с лёгким шелестом, гусеница втянулась обратно, облако серой паутины.
Баркас негромко выдохнул. Сплюнул под ноги. Отодвинулся в сторону, давая дорогу «зомбаку». Тот как раз поднимался с четверенек, и его повело вперёд.
– Осторожно! – крикнула Алеся. – Не давайте ему снова приблизится к паутине. И сами – внимательнее. Этот лес лучше подальше обойти…
– А в чём дело? – не понял Бек. – С гусеницей мы же вроде «договорились».
– Оно всё еще там, – сказала девушка. – Злое и голодное.
– Ты думаешь, это гусеница в «зомбака» плевалась? – добавил Баркас.
Бек пожал плечами, но на лес посмотрел уже без приязни. Он осторожно шагнул вперёд, поднял обе «горошины», покатал на ладони. Посмотрел на Алесю. Девушка пожала плечами.
– Мне они ни к чему, – сказала она. – Если хочешь – прими. Помолодеешь. Если гусеница не соврала.
– Давным давно ходили слухи про артефакт под названием «голубая горошина», – сказал вдруг Баркас. – Мол, кто её съест, тот ни на день больше не постареет и жить будет, пока не надоест. И, якобы, Какой-то миллиардер даже грозился всё своё состояние переписать на того, кто ему такую «горошину» добудет.
– И чего – переписал? – спросил Пыж заинтересованно.
– Это неважно, – сказал Баркас. – Важно, сколько ты проживёшь, если это окажется «горошиной»?
– Да, – поддержал его Бек, засовывая одну «откатку» в нагрудный карман, а другую протягивая Пыжу. – Большие деньги в одиночку в руках не удержишь. Оторвут по плечи.
Пошли в обход по широкой дуге, с заходом на топкую, покрытую сочной травой, землю справа от дороги.
Баркас за шиворот подправлял «зомбака», задавая тому новое направление. Следом шла Алеся, всё ещё державшая кусок покрасневшего бинта у носа, за ней – так и не решившийся сунуть левую руку в рукав ветровки Пыж.
Замыкал Бек. Шёл и все никак не мог привыкнуть к тому, что не боится. Удивлялся.
Сколько раз бывало, что даже из-за среднего хабара, у сталкеров «срывало крышу». Начиналось всё с недоверчивых взглядов в спину. Заканчивалось, бывало, и перестрелкой. А тут, возможно, легендарный артефакт. Сам Бог велел друг на друга косится, подозревая недоброе.
Вот только нынче всё не так. Несёт себе Бек в нагрудном кармане, возможно, целое состояние, и ничуть не опасается ни Баркаса, ни Пыжа. Про Алесю и говорить нечего.
А где-то совсем недалеко, километрах в тридати-сорока отсюда находятся люди, которые, попади к ним Бек, очень плохо с ним поступят. И все его мысли должны быть направлены на то, чтобы этой встречи избежать. Но и этого нет. Идёт себе Бек, по сторонам посматривает, да назад не забывает обернуться. Не подберётся неведомый враг, не застанет группу врасплох. А на душе покой и благость. Только водки хочется – страсть. Хорошо, что взять неоткуда.