Толпа расступилась перед ней и сомкнулась. Монашка очутилась в кольце людей. У ее ног на земле лежал красивый джентльмен — с лицом в кровоподтеках, очень бледный и, по-видимому, без сознания.
Монашка увидела его и непроизвольно ойкнула.
— Что, умирает? — откликнулось несколько голосов.
Монашка склонилась над распростертым юношей.
— Филипп, — позвала она. Толпа загудела.
— Она его знает! — зазвучали голоса. — Наверное, из их братии.
— Да вы что? Он же — джентльмен, а она — дева.
— Может рядом живут, — предположил кто-то.
— Через стенку, — передразнили его. — Скажешь тоже. У нас только один монастырь — женский. Мужского нет.
— Куда же джентльменам-то деваться? — озаботился кто-то.
— Да тише вы! Дайте оказать помощь, — оборвали его.
Монашка прислонилась своим огромным ухом к груди юноши.
— Помирает, — сказала она громко.
— Как же это? — загудели голоса. — Спасти нельзя?
— Спасти можно — в монастыре. Монашкой овладела прыть. Она легко раздвинула цепь мужчин и подняла юношу на руки.
— Ух ты, — пронеслось в толпе. — Да она — силачка?
— Расступись! — заревела монашка таким басом, что ближние к ней отступили назад. — Я сына своего нашла. Ему — плохо. Вот доставил Господь встречу! Я и не знала, что такое будет.
Дальние ничего не понимали. Ближние не поверили чудесным стечением обстоятельств. Родной матери сыночка привелось найти.
— Бывает же, Господь подарки зашлет, — проскрипел кто-то.
— Мисс, вам помочь? — вступило несколько мужских голосов одновременно.
— Нет, — выдавливала из себя монашка, поудобнее забрасывая тело на плечи. — Я уж сама.
Материя соскользнула с ее лица, и все увидели блестящие черные усы на лице женщины.
— О-о, — в ужасе охнула толпа. — Смотрите, баба усатая.
Монашка, как паровоз, устремилась на толпу, разметая ее направо и налево.
— Оставьте меня, — ревела она. — Кто меня тронет, того Господь Бог накажет.
Кто-то из мужчин преградил ей дорогу.
— А точно ли это женщина? — крикнул кто-то. — Чтобы монашки были с усами…
— Только монашки и бывают, — возразил кто-то сомневающемуся.
— Ну так остановите ее. Она человека уносит?
— Да это сын ее, — ответили другие.
— А может не сын — возразили им. Может, она обманывает: сотворит чего с мистером.
— Остановите ее, — зарыдал чей-то голос, — это же мужик, господа! Ловите его!
— Нет, это баба с усами! — крикнул кто-то.
Тут уж загомонили все. Монашка отбросила приличия и теперь громадными прыжками убегала от преследователей с юношей на руках. Но, видимо, женщине было не под силу состязаться с преследователями в скорости бега. Ее стали настигать.
«Догонят, — думала монашка, — и от меня ничего не оставят».
— Эх, прощай, Филипп, только нашел тебя и снова расставаться. Ведь буквально на дороге валялся, кто же тебя так обманул, что ты от всех убегать устал. Эх, узнать бы. Кому-то не поздоровилось бы.
Монашка бережно положила юношу на землю и моментально скрылась от преследователей в сумерках.
После выступления карлов город серьезно заболел идиотизмом.
По ночным улицам бежало странное существо: похожее на гермафродита: усы его топорщились, а монашеское платье развевалось.
Кое-кто из окон наблюдал это триумфальное шествие.
Подарки Галлимару
У дома Джека Харвея существо остановилось и оглянулось по сторонам. Улица была пуста, но уже где-то на соседней слышались голоса преследователей.
«Однако, — подумал гермафродит, — а если его нет дома?»
И дверной молоток отчаянно забился в руках таинственного существа.
Джек Харвей готовился отойти ко сну, когда его разбудили громовые удары в дверь. «Деньги сгорели, — моментально испугался он. — Оставил такую большую наличность — зачем?» Харвей моментально сунул ноги в шлепанцы и помчался открывать сам. Слуги запаздывали.
На пороге дома стояла монашка. Тьфу, черт. Харвей испугался еще больше. Кто умер? Родных в монастырях не было.
— Я от мистера Робийяра, впустите меня в дом, — фальцетом закричала монашка. Ее выговор был таким ненатуральным, что Харвей испугался еще больше.
— Что вам надо, мисс? — сурово спросил он.
И глаза его недобро сверкнули.
— Сначала вы меня впустите.
— Нет, вы сначала скажите, что случилось?
Монашка заскрежетала зубами.