— Что это они делают? — полюбопытствовал капканщик.
Куяница глянул через плечо:
— А, эти… Готовят к отправке муку. Будь мешки поменьше, их просто окунали бы в реку; но такие здоровенные им не удержать.
— Но какой в этом смысл?
— Это старинный матросский способ: сначала намочить, потом высушить в тепле. Внутри мешка образуется каменно-твердая корка засохшего теста — и муке уже не страшны трюмные запахи, плесень и прочие превратности плавания. В молодости я тоже этим подрабатывал… Недолго, правда.
— Покуда не научился плутовать в карты? — иронично приподнял бровь Атаназиус.
— Ага. Вроде того, — Куяница проводил взглядом поднимавшихся на борт и довольно потер ладони. — Видишь ту веселую компанию? А здоровенного лося в кожаной шляпе? Как думаешь, зачем такой едет в верховья реки? Готов побиться об заклад, это преуспевающий лесоторговец, причем гонору у него явно поболе, чем требуется разумному человеку… Ах, черт побери, удача сама плывет мне в руки!
— Смотри не ошибись!
— Вот увидишь, — самонадеянно заявил шкипер, — я сыграю на нем, как на скрипке!
Стоянка была долгой. Наконец пароходик отвалил от пристани под аккомпанемент переливчатого гудка. Капканных дел мастер подкрепил свои силы в буфете и снова взялся за расшифровку. Определенно, здесь сокрыты два слова; два проклятущих слова… Последнюю запись Брауде сделал вскоре после сражения, возможно — всего за несколько минут до начала военного совета, где и было принято роковое решение…
В голове медленно забрезжила догадка. Что, если это — имя и фамилия какого-то человека? За стеклом иллюминатора постепенно сгущались сумерки. Внезапно дверь каюты распахнулась, и внутрь проскользнул Куяница.
— Старина, у меня две новости: одна плохая, другая хорошая, — выдохнул он, щелкнув задвижкой и лихорадочно роясь в своих пожитках. — Какую ты желаешь услышать первой?
— Плохую, естественно! — пожал плечами капканщик. — Что, здоровенный лось в кожаной шляпе обобрал тебя до нитки, друг мой?
— Если бы так! Все хуже, гораздо хуже. Этот парень — дивий патер.
Последние слова Куяница произнес с какой-то особой интонацией. Атаназиус нахмурился:
— Прости, любезный; но я не шибко разбираюсь в фортуганском воровском койне.
— Про дивьих братцевты слыхал, конечно? В вардевальских лесах есть настоящие разбойничьи хутора, властям туда дорога заказана… А над братцамистоит дивий патер— ему отходит толика прибыли с каждой мукомольни, «опекаемой» его людьми, с каждой лесопилки, с каждого ограбленного на большой дороге дилижанса…
— Хорошо, суть я уловил. Как это ты не постеснялся плутовать с ним в карты? Смельчак, право слово!
— Хорош ерничать! Я же не знал! — страдальчески возопил шкипер. — А когда понял, с кем имею дело, — было уже поздно останавливаться…
— Словом, ты обчистил короля местных разбойников. И как намерен поступить теперь?
— По-моему, старина, самое время покинуть эту коптилку… — Тут кто-то попробовал дверь на прочность. Капканщик нахмурился и потянулся к оружию. Куяница изо всех сил замотал головой: «Нет-нет!» Снаружи постучали — негромко, но настойчиво.
— Кто там?! — рявкнул Атаназиус. — Кого еще черти несут?!
За дверью посовещались; мужской голос убеждал кого-то: «Здесь он, здесь!»
— Отоприте, любезный! Нам нужно перекинуться парой словечек с вашим приятелем! — раздался звучный бас.
— Это он! — прошептал Куяница.
— Ну и к чему такая спешка? Подождите, покуда он соблаговолит выйти!
Филенка затрещала — кто-то надавил плечом.
— Буду стрелять! — предупредил капканщик.
— Да ты что? — издевательски осведомились снаружи. — Прямо-таки стрелять? Ну, так у вас самое большее два ствола против наших шести; как думаешь — долго продержитесь?
— На судовую команду не надейтесь, они вам ничем не помогут, — снова встрял бас. — Решим это дело полюбовно, как водится промеж цивилизованными людьми… Но коли хотите с пальбой да кровью — пожалуй, можно и так!
— Хорошо, я верну вам то, что выиграл! — чертыхнулся Куяница. — Просуну под дверь, и на этом будем считать наше маленькое недоразумение улаженным, годится?
— Не пойдет! — ответил бас. — Ты, друг любезный, осмелился плутовать на моей территории, да еще и при своих хочешь остаться? Хорошие дела! Нет уж, придется заплатить за такую наглость! Или ты предпочитаешь вплавь добираться до берега?
— С привязанным к шее колосником! — подхватил кто-то. — Это наша любимая забава!
— Что, закон в этих краях совсем не действует? — поинтересовался капканщик.
— Да как тебе сказать… Все зависит от конкретных обстоятельств, — пояснил Куяница, доставая оружие; он был бледен, но действовал решительно. — Посуди сам: мы с тобой чужаки, а публика на судне — сплошь местные. К чему им наживать неприятности, свидетельствуя против такого могущественного типа? Бьюсь об заклад, никто и пальцем не шевельнет, даже если нас утопят прямо у них на глазах.
— Думаешь, до этого дойдет?
— Всякое может статься.
— Но ведь поползут слухи…
— Что с того? Патеру и его банде оно только на руку…
Неожиданно хлопнул выстрел. Пуля, пробив филенку, попала в бутыль с остатками выпивки; стекло разбилось, и сквозь ивовую оплетку полилось вино — прямо на разложенные бумаги. «Какого дьявола ты сделал это?!» — сердито осведомились за дверью.
— Твой выбор? — поднял бровь Атаназиус.
— Сказать по совести, мне чертовски не хочется расставаться с наличными! — тихонько посетовал Куяница.
— Ну так не расставайся, — с этими словами капканщик поднял гранпистоль и выстрелил.
Маленькую каюту тотчас заволокли густые клубы дыма. В двери появилась дыра величиной с голову ребенка, с той стороны кто-то истошно заорал. Квантикки быстро шагнул в сторону, и вовремя — спустя миг воздух прошило несколько пуль.
— Господи милосердный! Кровь! Я ранен! — вопили за дверью.
— Проклятье! Нерпице отстрелили руку!
— Вышибай, к чертовой матери! — рявкнул бас.
Капканщик выстрелил снова, целясь на голос, но не попал.
— Все, их стволы пусты! Выбивайте!
Дверь затрещала от множества ударов, но щеколда каким-то чудом еще держалась. Атаназиус подхватил мешок с пожитками и распахнул иллюминатор. Куяница хладнокровно разрядил свою гранпистоль, прикончив одного из нападавших.
— В другой раз эти дурни будут помнить о многоствольном оружии. Прогресс не стоит на месте! — хмыкнул он, выбираясь наружу вслед за своим компаньоном.
Осенняя вода обожгла, словно огнем. Очутившись за бортом, шкипер яростно заработал руками и ногами, стараясь оказаться как можно дальше от пароходика, чтобы его не затянуло под гребное колесо. От холода сразу свело все члены — да так, что Куяница тихонько застонал сквозь зубы. Дорожный мешок сделался страшной обузой, но он упрямо цеплялся за него. Темный, заросший ельником берег приближался слишком медленно… Со стороны пароходика треснул выстрел; вода в нескольких метрах впереди выплюнула фонтанчик.
— Черта с два! — прохрипел Куяница.
Рядом, по-тюленьи звучно отфыркиваясь, вынырнул Атаназиус.
— Послушай, а что там насчет хорошей новости?
— Кх… Тьфу! Какой еще новости?
— Ты сказал, у тебя две новости: хорошая и плохая. Про плохую мне теперь все понятно, какова хорошая?
— Ах, ты об этом, — несколько смущенно отозвался Куяница. — Ну… Я же все-таки выиграл!
— Вон оно что! — Сарказму в голосе капканных дел мастера не было предела.
На берег оба выбрались ползком — ледяные воды Гвендолены выпили почти все силы. Держась за ствол молоденькой ели, Атаназиус поднялся на ноги и долгим взглядом проводил пароход.
— Как думаешь, станется с них отрядить в погоню шлюпку?
— Вряд ли. Ради того, чтобы найти двух головорезов, к тому же неплохо вооруженных? Дивий патер не так глуп. Но стоит нам показаться в каком-нибудь селении, и вся его свора тотчас сядет нам на хвост. Эти парни теперь просто обязаны прикончить нас — дабы не уронить авторитет; а верные люди у них повсюду…