Выбрать главу

— Вместе навсегда...

Он вторил ей:

— Вместе навсегда...

И над их головами качал вековой кроной раскидистый клён.

По щекам Эвы покатились слёзы, а дух старушки растворился.

Решила скорее опубликовать то, что случилось с Эвой в святилище эри. Вот мы и добрались до момента, когда она узнала о своих родителях. Нам всем важно знать свои корни, это нас питает и делает сильнее! 

Спасибо, что читаете и комментируете!  Меня это очень вдохновляет!

Глава 17. Важные решения

— Она меняется на глазах, — Стай наблюдал за Эвой, которая ходила меж валунов, едва касаясь их кончиками пальцев.

— Кто? — Грей непонимающе посмотрел на друга, выдернутый из своих мыслей.

— Эва. Посмотри, за несколько недель, что она активно пользуется своим даром, она явно повзрослела. Когда я принимал опекунство, она почти не разговаривала и была тихой, как мышка в сундуке. А сейчас... В ней что-то меняется с каждым днём.

Грейсон перевёл взгляд на девушку.

— Видимо, эри взрослеют, когда пользуются своей силой в полной мере, не сдерживают себя.

— Возможно, да. Когда в детстве я читал, что кто-то растёт не по дням, а по часам, я думал, это возможно только в сказках. Но здесь... Посмотри на неё!

— Да, она явно стала увереннее в себе. Может, еще общение с Ароном на нее так положительно влияет. Все-таки он помогает ей, есть кто-то, кто понимает ее переживания.

Стайвер вздохнул.

— До сих пор не могу поверить, что он мой брат. Смотрю на него и вижу чужого человека.

— Мне кажется, это нормально. Вы не росли вместе. Ты ничего не знаешь о нем.

— Я бы хотел, наверное, что-то чувствовать к нему, какую-то теплоту… Но пока ничего, пустота. Даже Эва, которую я знаю немногим дольше, уже обрела уголок в моем сердце.

— Думаю, дело еще в том, что Арон и сам пока не открывается вашим отношениям. Он тоже насторожен. По сути, он в тебе не нуждается, он состоявшийся в жизни человек. А Эве ты нужен, и она во многом зависит от тебя. Наверное, мы не можем устоять перед чьей-то беззащитностью. Знаешь, я помню тот день, когда впервые взял Анну на руки. Она была такая маленькая, сморщенная, смешная… Глядя на нее, я почувствовал, что нужен ей. От меня зависит ее жизнь. И я, мне кажется, сразу полюбил ее. За эту ее беззащитность и за то, что я могу быть с ней сильным.

— Да, когда я смотрю на Эву, я ощущаю себя сильным. И вижу, что могу ей дать. И это так необычно… Раньше я отвечал только за себя, а сейчас появился кто-то, чья жизнь зависит от моих решений. И меня это пугает и радует одновременно.

— Может, тебе пора жениться? — хмыкнул Грейсон.

— Может и пора.

Они помолчали какое-то время, а потом Стай признался.

— Я сегодня думал о Рейчел. Вспоминал ее, и мне захотелось найти ее и извиниться.

— Пятнадцать лет прошло...

— Я знаю. Думаю, для извинений никогда не поздно.

— Почему ты вдруг так решил?

— Когда я шёл по поляне с Эвой, у меня неожиданно стали всплывать перед глазами события того лета. Я ведь тогда был по-настоящему счастлив.

— Да, вот в чем ты меня опередил, так это в том, что первым познал женщину.

Стайвер хмыкнул.

— Зато ты в то лето решил обогнать меня количественно. Скольких ты тогда водил в луга, а?

— Шестерых, — Грейсон расправил плечи, — да, было дело.

Он помнил, как его задело, когда Стай поделился с ним, что у них с Рейчел случилась ночь любви. Грей сразу же почувствовал себя обделённым и неполноценным, поэтому на следующий же день он пошёл к гости к Марте, которая, как шептались парни в школе, за определенную сумму могла всему научить.

Грейсон помнил свой восторг от женского тела, от его нежности и округлости форм. Марта давала себя рассмотреть и везде потрогать. Это было настоящее приключение. Он чувствовал себя исследователем, покорителем вершин. А уж когда Марта сказала ему, что никогда не видела такого большого мужского достоинства, как у него, он вообще воспарил. Видимо, он нравился Марте, потому что она соглашалась спать с ним и без денег. Ей просто нравилось то, что он с ней делал. А ему нравилось ощущение своей власти над ней. Вскоре отец увёз ее отдыхать, но Грей не долго тосковал. Подружки появлялись у него одна за другой. Он любил женские тела, а девушки любили его.