— Не лезьте не в свое дело, — оборвала меня Лазарева. — Думаете, я не знаю, зачем законник вас ко мне приставил? Думаете, я поверю в эту фигню — охрану моей дочери? Кто вообще в здравом уме поверит, что Лу нужна охрана?
— И зачем же, по-вашему, я здесь нахожусь? — подчеркнуто вежливо поинтересовалась я.
— Чтобы шпионить за мной, вот зачем! — торжествующе выдала хозяйка. — Он ведь меня терпеть не может, этот старик. После смерти Лёни он вообще на меня взъелся. Что я ему сделала, а?
Лазарева похлопала накрашенными ресницами.
При полном параде она нравилась мне еще меньше, чем без макияжа. Обычно вид у Марины Эдуардовны был просто неухоженный, а в праздничном варианте — откровенно вульгарный. И где Леонид Лазарев умудрился повстречать эту девицу?!
— Но раньше Сташевичу хотя бы ко мне в дом ходу не было. Лёня никогда его сюда не приглашал, всегда по делам ездил в контору. А после его смерти законник к нам зачастил. И чего ему от нас надо? Почему он не может оставить нас с Луизкой в покое? — тоскливо протянула Марина.
Я могла бы ответить, что Сташевич выполняет волю Елизаветы Михайловны и беспокоится о малышке, но промолчала. Я телохранитель. А если Марине Эдуардовне нужна психологическая помощь, пусть идет к психотерапевту, благо в нашем провинциальном Тарасове их несколько десятков, не меньше.
— А теперь мне в собственном доме покоя не будет, — зло бросила Лазарева. — Так что обойдусь без ваших советов.
Тут взгляд госпожи Лазаревой упал на Луизу.
Девочка сидела на полу и вдумчиво ковыряла в носу.
Вид у малышки, честно сказать, был довольно противный.
С полуоткрытым ртом девочка выглядела просто слабоумной. А может, у ребенка попросту аденоиды?
Девочка и так раздражала мать, а сейчас Марина вышла из себя без всякой причины. Впрочем, причина была — завещание, которое часом раньше зачитал Сташевич.
— У-у, зараза!
Лазарева приблизилась к дочери и уже занесла руку для привычного удара…
Я перехватила ее приемом, который использую для таких случаев — ничего особенного, выглядит прилично, однако, если попытаешься вырваться, вывихнешь себе сустав.
Марина Эдуардовна побагровела.
— Вы чего себе позволяете! — прохрипела хозяйка. — Ты кто такая, блин?
Фальшивые хорошие манеры — самая непрочная вещь на свете.
— Телохранитель вашей дочери, — довольно жестко ответила я. — Ее безопасность — приоритет. Если понадобится, я защищу ее от любого, кто захочет причинить ей вред. Даже от вас.
Марина тяжело дышала. Взгляд ее мог прожечь дыру в обшивке космического корабля, точно лазер.
Луиза смотрела на нас с интересом.
— Да, и еще: подчиняюсь я не вам, платите мне не вы, и отчитываюсь я тоже не перед вами.
Вот теперь я сказала все, что хотела. По телу молодой женщины прошла дрожь, Лазарева закусила губу и опустила взгляд. Все, счет один-ноль в мою пользу. Как обычно.
Теперь Марина не поднимет руку на девочку, по крайней мере, в моем присутствии.
Марина вырвала руку, разумеется, когда я это позволила, и пулей вылетела из комнаты.
— Катя-а! Катю-ю-ха-а! — донесся снизу ее зычный голос.
Ну, совершенно как в лесу! Впрочем, меня это не касается.
Катюха, которую звала хозяйка, была домоправительницей.
На мой взгляд, девица была слишком молода для такой должности. В хозяйстве она не слишком понимала, зато умела подольститься к хозяйке. Обслуга в доме побаивалась и ненавидела фаворитку, но возражать не смела.
Вчера, дождавшись возвращения домоправительницы с затянувшегося шопинга, я обратилась к ней с просьбой провести генеральную уборку в комнате Луизы.
Полог у постели был откровенно пыльным, окна грязными.
Судя по всему, Луиза привыкла к этому образу жизни, но ведь нельзя держать ребенка в таких условиях!
Похожая на кошечку Катя вскинула сделанные в салоне густые брови и выдала:
— Вы мне не указывайте. У меня хозяйка есть. Когда она скажет генералить, тогда будем убираться. А пока идите, делайте свою работу, а я свою.
Я решила, что, скорее всего, Катерина — одна из «подруженций» Марины Эдуардовны, и та после свадьбы пристроила ее на непыльную должность. Наемный работник не позволил бы себе так нахально хамить мне.
Не прошло и десяти минут, как взвизгнули тормоза, и из гаража на хорошей скорости выехала розовая машинка.
Госпожа Лазарева отбыла по делам.
Я повернулась к Луизе.
Девочка по-прежнему сидела на полу, опустив почти в колени зареванную мордашку.