Лида пробовала еще несколько раз поговорить с Георгием об усыновлении, только дальше обещаний подумать дело не продвинулось. А через год снова новость: Вера родила мальчика. Лида была раздавлена, она впала в депрессию и не выходила из дома. Ей казалось, что она пережила события, что смогла переступить и пойти дальше, но эта боль отчего-то была больнее первой, потому что доказывала, что это не случайность, а закономерность.
- У тебя же есть дочь! – не понимала она, чувствуя, как по щекам катятся предательские слёзы. – Неужели, тебе настолько хочется растоптать меня, что ты решился сделать подобное ещё раз?
- Лидочка, - большой и сильный Гоша выглядел смиренно, - мне нужен наследник, понимаешь?
- Наследник чего? Моих страданий?
- Не говори так! Дети – это начало новой жизни!
- Или конец старой, - ответила она обречённо, чувствуя, что не хочется жить, пока муж сжимал её в своих объятиях, показывая, как она дорога.
Осознание собственной бесплодности, когда любовница дарит мужу уже второго ребёнка, убивало ещё больше. И надежды на малыша, который будет принадлежать именно Лиде, ушли вконец. Реальность жёсткими руками расширила ей глаза, не давая моргнуть.
- Я так больше не могу, - призналась. – Нет моих сил.
- Я клянусь, такого больше не повторится.
- Только нет тебе веры, - сказала и усмехнулась. – Хотя как раз Вера у тебя и есть.
Серия 3. Дети любовницы моего мужа. Глава 4
Георгий носил цветы охапками, обещал золотые горы. Сил встать и что-либо изменить не было. Она все еще любила мужа и не могла осознать, отчего он не оставил ее, бесплодную, чтобы быть с другой женщиной и детьми. Чтобы назвать их своей семьёй.
Георгий клялся, что любит Лиду, что не может ее отпустить, она слишком дорога для него. Она же должна была понять, простить и принять действительность. Самое удивительное - она верила, она действительно чувствовала необходимость мужа в ней. Для нее это были не просто слова. И она решила: если любит этого мужчину, то сможет полюбить и его детей.
Их первое знакомство с Верой произошло за городом. Георгий нервничал, краснел, чувствовал себя не в своей тарелке, не зная, как вести. Ситуация и впрямь была странная. Лида настояла на том, что должна познакомиться с другой женщиной, должна увидеть детей, чтобы простить обиды и попробовать жить дальше.
Георгий организовал пикник, где были обе его семьи. Лида спокойно рассматривала любовницу и видела определенное сходство в девочке с мужем. Разговор поначалу не складывался, и Лида стала спрашивать о детях. Вера отвечала бойко, с вызовом глядя в глаза законной жене. Она не была красивой, ухоженной: короткие, сожжённые волосы краской, глаза немного навыкате, задвинутая назад нижняя челюсть. Всего на четыре года младше самой Лиды, и непонятно было, что нашел в ней Гоша, только нашёл же, причём, дважды, если учитывать количество беременностей, но явно между ними было не две близости.
Лида смотрела на мужа и любовницу, размышляя, не уйти ли ей в сторону, чтобы сложилась обычная семья. Гоша взял мальчика на руки и сел рядом с Лидой. Малышу было чуть больше полугода, явно недавно научился сидеть. Пухлые щеки, карие глаза и черный пушок волос. Лида невольно улыбнулась, глядя на пучеглазого мальчугана, пускающего слюни. Мужчина протянул ей ребенка, и Лида, бросив взгляд на законную мать, которая нехотя кивнула, приняла мальчика. Она прижала к себе крохотное создание и, закрыв глаза, на минуту представила, что это их сын. Их с Гошей. Такая нега разлилась по телу, что захотелось невольно плакать, но Лида сдержалась. Она чувствовала маленькое податливое тельце под руками, принимаясь ласкать его ладонями.
- На отца похож, - вырвал её женский голос из мыслей, и призрачный мир рухнул, возвращая в реальность с совершенно нелепой историей.
- Да, - отозвалась нехотя, открывая глаза. – Наверное.
Она вернула мальчика женщине, скрывая неловкость, и заняла руки и рот едой, словно ничего не произошло. Но именно в тот день она поняла, что дети не виноваты в шахматной партии родителей. А ей так хотелось любви, ей так хотелось быть кому-то нужной.
Встреча закончилась через пару часов. Они завезли Веру с детьми домой и отправились к себе. Лида молчала, Георгий заглядывал в лицо жены, но не смел завести разговор, он как провинившаяся собака, дома лег рядом, обняв ее колени, и так они уснули: такие близкие, и такие далекие одновременно.