– Ты такой непостоянный, Гордеев. То тебе Оля нравится. Теперь на меня опять переключился? – слышу сомнение в ее голосе, но напираю сильнее, не могу больше ей врать.
– Я никогда не переключался. Меня давно заклинило. Без шансов, – веду головой словно кобра, пытаясь заглянуть в ее глаза.
– Боже, сколько девчонок купилось на этот романтический бред? – фыркает и пытается взбрыкнуть, но я только сильнее ее зажимаю.
И меня прет. Адски! Потому что я уже вкусил успех, почти распробовал его и больше не собираюсь от него отказываться. Это девчонка все-таки будет моей. Черт, да!
– Так, Гордеев! Так вот какие тренажеры ты протираешь, – слышим за спиной голос Льва Давидовича и оба зависаем, вытянув недоуменно лица.
Фак!
– Э-э-э…это не то, что вы подумали, тренер, – поворачиваюсь я к мужчине, спиной максимально прикрывая от обзора Толмацкую.
– Да ладно? А я уж было подумал, что-то самое, но раз ты говоришь, что нет…ну, значит нет, – а затем за секунду его лицо из сурового превращается в улыбчивое, он хохочет и машет нам рукой на выход, – все, влюбленные создания, пора на выход. Милуйтесь где-нибудь в другом месте.
Как вы понимаете, ноги Аринка уносила из зала с космической скоростью. А мне еще ведро и швабру так-то надо было убирать. Но, видя мои страстные метания, Лев Давидович, ухахатываясь, амнистировал меня и отпустил восвояси.
Ну и я полетел, конечно. Сверкая пятками!
И Аринку почти у выхода из школы выцепил. Успел!
– Слинять хотела?
– Угу, – а сама глаза опять отводит и краснеет как помидор.
– Значит прокатишь опять меня со свиданием? – задал я вопрос и внутри у меня все замерло, в ожидании ее ответа.
– Стас, – начала было она, нервно теребя лямку рюкзака.
– Арин, нам надо поговорить. Я все тебе объясню. Ну дай мне шанс, – подступаю я ближе и беру ее за руку.
– Ну…я сегодня не могу, Стас, – подняла на меня взгляд и меня как пришпилило.
– Не можешь? – а внутри все звенит, потому что мне кажется, что она снова ищет сотню причин, чтобы мне отказать.
– Нет. У меня у бабули сегодня День рождения. Водитель уже ждет, – и тут я вижу это.
Взгляд, полный сожаления, что она кидает на школьную входную дверь. Бабушка – это, конечно, святое, но она хочет быть со мной. Ну я же не слепой?
– А-а…а можно я тогда напишу тебе сегодня? – а сам про себя на репите «давай, давай, давай…соглашайся!».
– Можно, – улыбается и опять смущается, покусывая нижнюю губу, а потом и убегает, в последний момент увернувшись от моих поползновений.
Чума!
Я домой ехал, как пьяный, как чумной и обдолбанный в одном флаконе. Шел до метро, ехал станции до дома, заходил в магазин за порцией молока и улыбался так, что люди смотрели на меня удивленно. Ну так, отож! Как дурачок, знаю, ну и ладно!
Я влюблен! И, кажется, это наконец-то взаимно!
И, конечно, я начал ей писать. А она мне ответила.
Я: «Привет».
Ариша: *улыбающийся смайлик*
Разговор ни о чем, но он так много значил для меня. От адреналина, что бурлила в моей крови я до утра не смог уснуть, все фантазировал насчет нас. Все представлял, как мы пойдем с ней на свидание и там я опять ее поцелую.
И предложу стать моей девушкой. А она согласиться. Да!
Под утро не вытерпел, сел за стол и начал писать ей письмо, объясняя все свои поступки с самого начала. На бумаге. Со стихами, что бесконечно посвящал ей в своем дневнике. Выбрал самое красивое и проникновенное, по моему мнению. А когда закончил, запечатал все в конверт и заклеил.
Я не умел говорить красиво. Пусть хоть это компенсирует мое косноязычие. На том и успокоился.
А в школе, на большой перемене выманил свою звезду пленительного счастья в укромный уголок и припер к стенке.
– Свидание, Арин! – а руки сами уже тискают девичье тело, и она мне позволяет это, чем поджигает фитиль моего нетерпения.
– Ну, Стас, сегодня я опять не могу. Репетиция последнего звонка и еще надо с первоклашками прогон сделать…
– Ладно, понял. Завтра? – подхватываю я ее ладонь и начинаю перебирать пальцы с аккуратными ногтевыми пластинами. Никаких кричащих оттенков, что можно увидеть у современных девчонок. Моя хорошая! Лучшая!
– Завтра? Так у тебя собеседование в институте. Отец упоминал, что уже договорился, чтобы тебя не дергать потом.
– Блин, точно, – покачал я головой, – Сан Дмитрич сказал, что оно нужно для «галочки» и ничего не решает, но я думаю, что проторчу там все утро.
– Точно, – склоняет она голову и скоблит несуществующую дырку на моем свитере, – тебя с победой на олимпиаде и так куда захочешь взяли бы.