– Я знаю, – ухмыляюсь я, – но оно того стоило.
– Что именно? – поднимает на меня свои глаза и как по заказу краснеет.
– Спонсорство, – поясняю я, – в него входило учеба в этой школе. Рядом с тобой.
– Перестань, – смущенно улыбается, а я нежно провожу большим пальцем по ее нижней губе.
– Перестану, если пойдешь со мной завтра на свидание, – убираю руку и прикусываю ее за губу.
– Ладно.
– Ладно? – прищуриваюсь.
– Я согласна.
– Господи, да неужели! – откидываю я голову и дурашливо отправляю благодарность небесам.
– Да, – смеется и шутливо толкает меня в плечо.
– Давай тогда после моего собеседования? Ты когда освободишься? – поправляю я пряди ее волос. Не могу перестать ее трогать. Просто колбасит, если сопротивляться этому притяжению.
– Ну, к часам к трем должна. Послезавтра же последний звонок, столько дел, – вздыхает и качает головой.
– Тогда давай в три?
– Давай, – и все внутри меня прямо плавится от этого одного только слова.
Все-таки добился своего!
– Я после собеседования тогда сразу к тебе. Мы можем…
– А просто погулять ты не хочешь? – осмеливается она перебить меня, – Я попрошу, чтобы водитель меня подкинул до «Зарядья». Там красиво, – улыбается мне несмело.
– Да как скажешь. Мне главное, что с тобой.
– И мне…ой, – выдала себя с головой, а я смеюсь в голос. Я рад до безобразия!
– Я вот еще что хотел, – вспоминаю я.
– М-м? – и я тут же достаю из заднего кармана форменных брюк тот самый конверт со своим письмом.
– Я написал тебе тут кое-что. Прочитаешь вечером?
– О! Любовное послание? – улыбается и слегка прикусывает кончик языка.
– Да, – тяну я, засматриваясь на нее и балдея от ее красоты.
– Хорошо, ознакомлюсь, – и снова хохочет, потому что я зажимаю ее и тискаю изо всех сил, – все, все, Стас! Идем уже. И да, тогда в парке, в три? Под куполом? – и ее глаза безотрывно сканируют мои губы.
Вынос мозга просто!
– Под куполом, – кивнул я и наконец-то впился в нее таким поцелуем, которого и хотел.
Страстно, глубоко, по-взрослому, сразу выбивая из нее стон удовольствия.
Так и прошли пары, на которых мы с Аринкой то и дело многозначительно переглядывались, игнорируя злые взгляды Седых и ревнивые Рябовой.
Нам! Было! Плевать!
А потом Арина отправилась на репетицию последнего звонка, а я домой. Я хотел остаться с ней и ждать ее хоть до утра, но она велела мне топать и не смущать ее. Глупая, так и не поняла, что я только и мечтаю, что смущать ее пока смерть не разлучит нас.
Но пришлось подчиниться. Где я и где желания моей умопомрачительной блонды? То-то и оно!
Правда сразу на выходе из школы мне на телефон пришло сообщение от скрытого номера, содержание которого сразу же заставило меня взвиться раненой птицей:
«Твою подружку избили. Задний двор. За хозяйственным корпусом».
И я бежал как на пожар, думая, что там моя Арина. А потом, когда прибыл на место, зажал рукой рот, охреневая от того, что увидел.
Сажина.
Она сидела на земле, в грязной луже от вчерашнего дождя и вытирала горькие слезы, тихо рыдая и всхлипывая всем свои маленьким тельцем.
– Тань, – осторожно позвал я и она затравленно вздрогнула, а потом подняла на меня свои несчастные, полные боли глаза.
И расплакалась еще горше.
А я, не думая ни минуты, подхватил ее на руки и бегом отнес на скамейку. Усадил перед собой, а сам устроился на корточках перед ней, тут же принимаясь вытирать ее заплаканное лицо и ласково поправлять растрепанные волосы.
– Кто это сделал, Тань?
Ее избили. Сильно. Из рассеченной нижней губы текла кровь. Колени разодраны. На щеке отчётливо видны следы от пощечин.
– Девочки с параллели, – ревела Сажина, а я все потирал ее плечи, пытаясь успокоить.
Как мог. Как умел.
– Идем к директору? Надо наказать…
– Не надо! – вдруг закричала Таня, – Я очень тебя прошу! Стас, пожалуйста! Лучше подай рюкзак, – и я так и сделал, а она трясущимися руками достала из бокового кармана пачку салфеток, принимаясь вытирать испачканное лицо.
Тут же отобрал у нее одну и стал помогать, все так же, по-прежнему, сидя перед ней на корточках.
– Все думают мне их Хан нужен, – всхлипывала девчонка, – сдался он мне! Пусть им подавятся!
– Хочешь я с ним поговорю? – присел на лавку и обнял Таню, покачивая ее будто маленького ребенка и она тут же уткнулась мне в грудь, словно котенок.
– Я уже пробовала с ним разговаривать. И с его бывшей тоже. Но там меня никто не слышит и не понимает. Ведь у мажоров в лексиконе отсутствует слово «нет». Их с детства учат, что такого понятия для них просто не существует. Но завтра я уйду отсюда и больше не увижу этих людей никогда! – в сердцах выдохнула Сажина и сама обняла меня в ответ за талию, вновь расплакавшись навзрыд.