Потом самому от себя тошно стало. Посмотрел однажды как рыдает какая-то очередная «пятиминутка» и ужаснулся. Во что я превратился? Именно поэтому, на третьем курсе все же попытался завязать более-менее серьезные отношения. Но получилось только еще хуже. Меня любили, а я был сломан и совершенно не поддавался ремонту. Решил вернуть все как было – конченый мудак, но зато все честно и на берегу – на раз, другой и без обязательств. Все лучше, чем разбивать кому-то сердце, ведь это жесть как больно. Я знаю. Я варился в этом дерьме несколько лет.
От мыслей вдруг отвлек входящий вызов, что тут же, автоматом, перевелся на громкую связь. Звонил папаша принцессы, что восседала с хмурым видом на заднем сидении. Пришлось принять.
– Стас? – услышал я его звучный голос.
– Я, – попытался скрыть я в голосе раздражение.
– Встретил?
– Да.
– Ага, молодец. Но ты ее в поселок не вези, нечего тебе крутиться. Гони сразу в «Сити», я уже подъезжаю.
– Понял, – и отключился, матерясь про себя, как заправской сапожник.
А потом, не давая фифе на заднем сидении возможности снова открыть рот, навернул музыку и свернул в сторону работы. На месте были уже спустя чуть более часа. Заехал на подземку и припарковался синхронно с автомобилем Толмацкого.
Чудесно! Отмучился! Теперь только это тело блондинистое с рук сбыть и будет мне счастье.
Тут же выпрыгнул из салона и открыл багажник. Водитель моего босса сразу же принялся таскать ее чемоданы в свой автомобиль. А я, сухо кивнув всем присутствующим, промаршировал обратно к своей тачке, чтобы убраться отсюда как можно быстрее.
Вот только не вышло.
– Стас, – потянул мой работодатель.
Повернулся, не скрывая досады, и многозначительно посмотрел на часы, а потом и тяжело вздохнул, давая совершенно точно понять одно – я задолбался!
– Да, знаю, знаю, у тебя сегодня выходной и все такое. Но поднимись с нами на пару минут в офис, дело есть, – кивнул мне ладонью в сторону лифтов Толмацкий, пока его дочурка снова манерно начала поправлять свои проклятые волосы.
И чего они у нее так блестят? Бесит!
– А его зачем? – слышу я ее голос и закатываю глаза.
– Да погоди, ты, – отмахивается от ее вопроса Толмацкий, и я улыбаюсь, раздумывая, сказать или нет старику, что меня приняли за «шестерку». Хотя…пофиг.
Поставил тачку на сигнализацию, кивнул и молча потопал туда, куда просили. Злой как черт. Но, а что делать? Мне на этого дядю еще пахать и пахать, пока повинность отработаю. А потом уволюсь, к чертовой бабушке, чтобы не видеть, ни его, ни его гребаную дочь.
Которая зачем-то стала еще красивее…
В лифте ехали молча, хотя папа с дочкой что-то между собой обсуждали. Я же упорно полировал взглядом свои кеды и еще все ближе и ближе подходил к точке кипения. И вот наконец-то пятидесятый этаж, но Толмацкий сворачивает не к своему кабинету, а почему-то к моему.
Ладно…
Доходим до моей вотчины, проходим огромный опенспейс, набитый работниками под завязку. Все таращатся на нас, кто-то замирает в проходе, смотря на Сан Дмитрича как на идола, ибо он тут не частый гость. А кто-то на меня. Ну да, я никогда еще не появлялся на рабочем месте в повседневной одежде – костюмы наше все. Но вот наконец-то мой кабинет. Я открываю дверь начальнику и его дочери, которые до сих пор между собой что-то трут, не обращая внимания ни на что вокруг. Входим в приемную, где я сухо киваю привставшей Миле и иду дальше.
Наконец-то!
Сразу плюхаюсь на диванчик для гостей и складываю руки на животе. Боковым взглядом вижу, как Толмацкий занимает мое место во главе длинного стола, а его дочь мостится на противоположном конце.
– Вот и добрались, – вскидывает руки мужчина и я перевожу на него ироничный взгляд, – ну, собственно.
– Ну, не томи, отец, – и блондинка подперла рукой подбородок, – это мой новый рабочий кабинет?
Чё?
Я даже с дивана встал, а Толмацкий как-то хищно мне улыбнулся. Да! Даже глаза заблестели. Старый пройдоха!
– Стас, помнишь я тебе говорил, чтобы ты зама не искал, так как я тебе человека нашел?
Вашу ж мать! Помню…Но! На хер! Не нужен мне такой человек!!!
В голове бомбят петарды, дар речи отказал, стою и просто выпадаю в нерастворимый осадок.
– Пап? – выдохнула Толмацкая и непонимающе закрутила головой.
– Сан Дмитрич, – предостерегающе начал я.