Каких квартирантов имела в виду мама, Аня не стала слушать и пошла смотреть на дедушкиных кроликов вместе с двумя щеночками, охотно последовавшими за своей кормилицей. Нужно было сделать много дел за отвоёванное лето. И начать стоило с того, чтобы дать имена этим щеночкам и приучить их откликаться на них.
На небольшом дедушкином подворье было намного веселее, чем во всем городе, где жила с родителями Аня. Курицам, казалось, никогда не было скучно, они всегда что-то искали в земле или купались в пыли. Утки пылью брезговали и поэтому день проводили у небольшого прудика с темно-зелёной водой, заходя на ночь в небольшой сарайчик рядом. Наблюдая за копошащимися у кормушки курицами, Аня вздохнула:
– Как вы не боитесь столько кушать? Потолстеете – и дедушка вам отрубит голову. Толстые всегда умирают раньше, – и направилась к клеткам с кроликами.
Те тоже жевали сено и грызли кукурузные початки. Аня просунула руку сквозь прутья и погладила черного кролика, самого пушистого и круглого:
– Не ешь много, ладно? Вы такие хорошенькие, когда толстые, но ты всё-таки не кушай целый день.
Один из любопытных щенков встал на задние лапы, пытаясь рассмотреть кроликов, обречённых на дедушкин топор и звонко тявкнул. Кролики испуганно сбились в углу клетки и перестали жевать.
– Молодец, – Аня погладила щенка по голове и выпрямилась. Голова тут же закружилась и слегка затошнило. Наверное, один дедушкин пельмень, который пришлось съесть под внимательным взглядом мамы, был против того, чтобы его поместили в тёмный пустой Анин желудок, сверху на бабушкину кашу.
Девочка осмотрелась по сторонам. Недалеко от крольчатника, у калитки в сад, в ведро, поставленное на траву, из шланга бежала вода. Аня обернулась, не идёт ли кто, подошла к ведру и присела на корточки. Засунула три пальца в рот, надавила на язык, и весь обед послушно вылился в траву. Сначала – розовая вода, бывший компот, за ним – белая каша с пельменем. Отдышавшись, Аня выпила немного холодной воды из шланга. Щенков, полезших в траву, рядом с ведром, пришлось тоже облить водой:
– Ну и балбесы же вы: не боитесь отравиться. Сколько уже съели, и всё вам мало… Вам тоже отрубят голову! Лучше быть худой и живой, чем толстой и с отрубленной головой!
Разочарованная в щенках, Аня пошла в дом смотреть мультики. И даже не захотела заглянуть к подросшим за весну поросятам. Те, тоже, наверняка, что-то ели, не зная о своей будущей печальной участи. Зайдя в дедушкин дом, первым делом Аня решила помыть руки, вспомнила о «квартирантах», о которых говорила мама. В раковине, у самой дырочки, куда стекала вода, сидел задумчивый рыжий таракан. Увидев Аню, он тут же шустро вскарабкался по раковине вверх и исчез где-то внизу.
Аня вздохнула:
– Хорошо быть маленьким и быстрым. Никто тебя не обидит и не заставит есть невкусные пельмени.
Помыв руки, она заглянула под раковину. Таракан приветственно пошевелил усиками.
– Не бойся, я не скажу маме, что тебя видела, – шепнула ему Аня.
Толстые бывают счастливыми?
После обеда папа предложил маме и Ане прогуляться на свежем замогильном воздухе. Дедушка намёк понял и мгновенно облачился в синие грязные штаны, уютную клетчатую техасскую рубаху с дыркой у воротника, а на выбритый лысый череп деда лихо запрыгнула соломенная шляпа с широкими загнутыми вовнутрь полями. Вместо ковбойского пистолета дедушка вооружился двумя удочками и садком.
– Засуетился... – ворчала бабушка, – опять я одна буду хозяйство кормить. Только попробуй наловить мелочи!
– Мелочь – тоже еда! – резонно возразил бабушкин муж и стал ковыряться в шифоньере, подыскивая Аниному папе сменную одежду.
– Уж лучше комары, чем мухи! – вдруг отчаянно заявила мама, отнимая у папы длинную камышовую удочку.
– Аня, а ты что стоишь? Быстро переодевайся! – папа вдруг заметил свою дочь, равнодушно наблюдавшую за суетой взрослых.
Полчаса назад она так старательно разглядывала цветные картинки в новой, купленной для неё бабушкой книге, что устала. Видеть троих родственников с одинаково закатанными до щиколотки штанами и удочками в руках было приятно, но глаза закрывались сами собой, хотя до ночи было далеко. «С дороги устала, бедная наша девочка», – догадалась бабушка и уложила Аню на свою кровать.