На экране высвечивается, как кто-то пытается отправить мне сообщение.
Тейт Б.
Дрожащим пальцем я нажимаю «Принять», и появляется текст:
«Думаю, нам стоит поговорить об этом. Тейт».
Под сообщением указан его номер телефона.
Я в ужасе. Но также не настолько глупа, чтобы думать, будто мы можем замять это дело и притвориться, что я не наблюдала за тем, как он раздевался. И хотя обычно я отношусь к тому типу людей, которые с криком убегают от любых столкновений, с этим нужно разобраться как можно скорее. В противном случае нас ждет долгое, неловкое лето.
Я нажимаю на номер Тейта, чтобы открыть новую ветку сообщений.
Я: Мне ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ЖАЛЬ. Клянусь, я не шпионила за тобой. Я просто стояла у своего окна, когда ты прошел мимо и начал раздеваться.
Тейт: Ага. Уверен, именно так все и было.
Я: Это правда! Я видела тебя обнаженным не более трех секунд.
Раздается короткий клик.
Тейт: Тебе понравилось шоу?
Я: Фу. Нет.
Фу, нет?
Что, черт возьми, со мной не так? Вот почему я одинока. Со мной пытаются заигрывать, а я отвечаю «фу, нет». Очевидно, у меня проблемы.
Я: То есть я почти ничего не видела.
Тейт: Вернись к окну.
Мой пульс снова учащается.
Я: Нет.
Тейт: Просто вернись. Я обещаю, что не буду стоять, положив руку на свой член, или делать что-то жуткое.
Я настороженно выхожу из ванной. Как и было обещано, Тейт не ведет себя жутко. Он стоит у окна, обернув полотенце вокруг талии, с телефоном в руке. Заметив меня, он нахально улыбается и поднимает другую руку. У него в руках фонарик.
Я прищуриваю глаза, что побуждает его начать печатать одной рукой.
Тейт: Как азбукой Морзе обозначается «вуайерист»?
Я: Боже мой, прекрати. Я и так достаточно смущена.
Мне приходит в голову, что вместо того, чтобы переписываться, мы могли бы просто открыть наши окна и поговорить. С другой стороны, звук распространяется по воде, и я не хочу, чтобы моя бабушка слышала хоть секунду этого разговора.
Тейт: Смотри. Кэсси. Я буду честен. Ты видела мою задницу. Я думаю, будет справедливо, если я увижу твою.
Я возмущенно вскрикиваю. Он этого не слышит, но, должно быть, знает, что я издала какой-то возмущенный звук, потому что широко улыбается.
Я: Абсолютно точно нет.
Тейт: Даже одну половинку?
Я: Нет!
Тейт: Хорошо. Ты жестко торгуешься. Я соглашусь на твои сиськи.
Я знаю, что он шутит. И думаю, если бы кто-нибудь другой сказал мне это, он бы показался мне полным извращенцем. Но есть что-то такое в приятной внешности этого парня и его ослепительной улыбке. Ни одна его часть не излучает извращенных флюидов.
И все же я не могу вознаградить его за подобные разговоры. Не хочу создавать прецедент или что-то в этом роде. Поэтому я подхожу к окну, набирая последнее сообщение.
Я: Тебе просто придется задействовать свое воображение.
И задергиваю шторы.
Глава 5
Тейт
Мой отец звонит, когда я направляюсь на встречу с парнями в Rip Tide. Включается блютус, и я быстро отвечаю:
– Привет, пап, как дела?
Поскольку у меня опущен верх джипа, я сбавляю газ и еду медленнее, чтобы ветер не заглушал его голос.
– Эй, сынуля, сможешь мне завтра помочь?
Я не могу удержаться и закатываю глаза. Мне двадцать три, а он все еще называет меня ребенком. Между тем если кто и является ребенком, так это сам Гэвин Бартлетт. Мой папа, по сути, мальчик-переросток, настолько полный энергии и жизни, что, честно говоря, иногда это просто ошеломляет. Он был большой бейсбольной звездой в Джорджии, так что я вырос, слыша от всех на острове, каким потрясающим был мой отец. Потом мы переехали в Авалон-Бэй, место, где он не знал ни души, и через год весь залив тоже пел ему дифирамбы. Где бы он ни оказался, люди любят его. Он один из тех универсально хороших парней, которые всем нравятся. В нем нет ни капли высокомерия. Всегда ставит свою семью на первое место. Он скромный. Веселый. И если не считать его ворчания, когда я был подростком, по поводу того, что мне неинтересно идти по его спортивным стопам, он вполне себе замечательный отец. К счастью, наша общая любовь к воде компенсировала мое отсутствие интереса к бейсболу, так что нам еще есть о чем поговорить.
– Зависит от обстоятельств, – говорю я ему, поскольку знаю, что лучше слепо не соглашаться на одолжения. – Что случилось?