— Их было трое, одного я снял, второй тоже ранен, но один, кажется, цел. Идем!
Он схватил ее руку и направился в сторону какого-то строения, с виду — сарай, но гораздо крупнее и массивнее.
Ее каблуки вязли в сыром грунте. Она бы отстала от него, не тащи он ее так быстро, что, казалось, еще чуть-чуть и ее ноги перестанут касаться земли.
Выстрел. Мимо просвистела пуля, чудом не задев их. Они приблизились к дверям склада.
— Сейчас ты спрячешься там и будешь ждать, пока я за тобой ни приду, старайся не шуметь, и, если кто-то заявится раньше меня — стреляй! — Его голос был таким же властным, как и несколько минут назад, казалось, он даже не запыхался, хотя только что пробежал добрых полмили, таща ее за руку. Выстрелы возобновились.
— Он близко, попробую добраться до него раньше.
— Хэнк. Не оставляй…
— Нет времени, — перебил он — Прячься. — И скрылся в темноте.
Склад напоминал большой ангар, масса коробок и прочего хлама, валявшихся в беспорядке. Лилит выбрала самый дальний угол, чтобы просматривался вход, и, укрывшись за ящиками, стала ждать. Сколько времени прошло? Час? Десять минут? Она не знала.
В голове промелькнула мысль: удивительно как оружие в руках успокаивает. Сейчас предстань перед ее глазами враг, она выстрелила бы, не мешкая.
Шаги приближались. Она сняла с предохранителя. Щелчок.
— Лилит, это я.
От звука его голоса ее тело разом обмякло, рука с пистолетом опустилась.
— Господи! Как ты меня напугал! Как ты?
— Все хорошо. Я прикончил его, но он успел меня зацепить. — Хэнк покачнулся на ногах, затем привалился к стене осел на пол.
На его груди стремительно растекалось алое пятно. Лилит подбежала к Хэнку, но было поздно. Он уже был без сознания.
Первое, что Хэнк увидел после пробуждения — любимое лицо, склонившееся над ним. Между бровей залегла складка. Видок, конечно, не очень — макияж потек, будто она плакала. Платье порвалось, одна бретелька болталась на груди. Губа распухла, будто она долго ее кусала. Но все равно она была красивее всех кого он когда-либо знал. Самая красивая. И самая лживая.
Не будь он так слаб, его руки сжались бы в кулаки, от еле сдерживаемой ярости. Как она могла так поступить? Как он мог ничего не заметить? Истина была перед носом, а он — влюбленный дурак не хотел видеть…
— Лилит… — дрожь в голосе усиливалась.
— Молчи. Тебе надо беречь силы.
Его смокинг был уже насквозь пропитан кровью, как и ее вечернее платье. Но это не страшно. Гораздо больше пугала мертвецкая бледность некогда красивого лица.
Она склонилась над его телом, словно пытаясь защитить. Это следовало сделать раньше. Раньше открыть ему правду, и тогда, всего этого можно было бы избежать. Всего один разговор, и все могло бы быть иначе.
Но она промолчала, а теперь ничего не изменить. Все кончено. Надо уйти. Пока не стало поздно, пока он еще жив. Ведь если она уйдет, его оставят в покое?
Послышался вой сирены скорой помощи — она выдохнула с облегчением. Хэнк снова был без сознания. Лилит попыталась нащупать его пульс. Кажется, есть. Нельзя оставлять Хэнка сейчас. Но у нее нет выбора.
Свет был приглушен. Играла еле слышная музыка. Ему нравился блюз, плавные ритмы. Они заставляют тело расслабиться, мозг отключиться. Словно попадаешь в другой мир тишины и покоя, наедине с собой.
Такие моменты он любил. Они выдавались редко, в перерывах между заданиями. В последнее время таких моментов покоя становилось меньше. Когда его напарник погиб при исполнении, ему перепоручили львиную долю незаконченных дел. И вот, сейчас, настал долгожданный отпуск. Сколько он продлится — неизвестно. Возможно, уже завтра, ему позвонят и сообщат координаты точки, куда ему необходимо прибыть в течение следующих двенадцати часов. А пока он не хотел терять ни минуты. Но мозг никак не хотел отключаться, не смотря на атмосферу и блондинку, устроившуюся у него между ног.
Ему казалось, что он счастлив: любимая работа, куча бабок, и свобода. Чего еще надо нормальному человеку? Вот именно, чего? Он не мог ответить себе на этот вопрос. Каждую ночь, засыпая в постели, он прокручивал в мыслях сотни вариантов, но разум подсказывал ему, что это всё не то. Не то, что он ищет. Может завести собаку? Нельзя. Ему поручают такие задания, из-за которых он неделями не бывает дома. А кто будет кормить пса? Может съездить домой? И вот опять. У него больше нет дома, точнее того дома, в котором он родился.
На последнем курсе университета к нему подошел мужчина и сделал предложение, от которого Хэнк не смог отказаться. Еще бы. Звучало заманчиво. Куча бабок за то, что он будет выполнять грязную работу, лишь по одному звонку сотового в любое время дня и ночи в любой точке мира. Для молодого парня, у которого впереди вся жизнь, это прозвучало безумно заманчиво. Поддельные документы, новые имена, никаких связей. Все с нуля. Было лишь одно условие: через год после трудоустройства придется инсценировать его смерть, и близкие и друзья его больше не увидят. Эту ниточку было порвать тяжелее всего. Родители так любили своих сыновей, что казалось никогда не оправятся от потери старшего.