Всхлипываю, не в силах дольше сдерживать слезы. Обида душит.
— Да не нужна я тебе! Ни тогда не была нужна. Ни сейчас. Свое получишь. И сбежишь, — слезы текут, обильно смачиваю мужскую рубашку.
— Ох, дурная. Нужна, Алис. Нужна. И тогда была нужна. И сейчас. Просто давай перестанем ругаться. Попробуй снова. У нас все получится.
— Спать с тобой все равно не буду! Даже не надейся, — бормочу тихо, но так, чтобы он услышал.
— Ладно. Умру от спермотоксикоза, — смеется, а я вслушиваюсь в этот звук. Как же я по нему скучала. По его смеху. Да и по самому Борису тоже скучала.
Ведь до сих пор его люблю. Только не скажу ему об этом. Не доверяю.
Спать ложимся вместе. На диване. Больше негде. В моей комнате расположились мальчики.
Борис, к моему удивлению, рук не распускает. Только огорченно вздыхает. Потом укладывает меня себе на плечо. И быстро засыпает. Утром я сплю как убитая. Пока ко мне не приходит Паша.
— Мам, а папа куда собирается?
Сонно приоткрываю один глаз.
— Что? — переспрашиваю.
— Папа. Он оделся и на кухне кофе пьет. Он куда собирается? Он уезжает? — понимаю, что сынок волнуется.
Сажусь резко, тру лицо ладонями, пытаясь понять, что происходит.
— А ты у него спрашивал? — решаю уточнить у Паши.
— Нет, он такой серьезный.
Ясно, сын стесняется. А Артур, видимо, еще не проснулся. Павел более замкнутый, ему трудно в изменившейся обстановке. Хоть он тоже тянется к отцу. Я вчера за этим наблюдала. Это Артур не комплексует, открыто проявляет свои чувства.
— Давай вместе спросим? — мне тоже интересно, куда собрался Борис. И я тоже не могу открыто проявлять свои чувства.
— Давай, — соглашается сынок.
Мы заявляемся на кухню, взявшись за руки.
— Привет, — говорю нерешительно. Весь мой вчерашний боевой запал куда-то исчез.
Борис улыбается, делает шаг ко мне. И целует в щеку. После наклоняется и целует Павла. Тоже в щеку.
— Вы чего так рано вскочили? — спрашивает у нас.
Мы переглядываемся как заговорщики.
— Решили спросить, куда ты собрался, — отвечаю мужчине.
Он понимает все. Присаживается на корточки рядом с сыном и спокойно объясняет:
— Паш, я сейчас на работу поеду. Ты ведь большой уже и знаешь, что взрослые должны работать?
Сынок утвердительно кивает.
— А вечером приеду и буду с вами играть. С тобой и Артуром. Хорошо? Только ты маму слушайся.
Паша довольно улыбается.
— Конечно, пап. Я ее всегда слушаюсь.
Приятно, конечно, это слышать. Но нет, не всегда. Иногда на двойняшек находит.
— Я пойду мультики посмотрю, — говорит ребенок и машет отцу рукой, — Пока, пап.
Так странно, что сыновья мгновенно приняли Бориса. Мне казалось, что они будут относится к нему с недоверием.
— Алис, я хочу тебе сказать. Я теперь живу в Питере. В Москву вернулся, потому что отец заболел. Мне придется заняться его компанией.
Слышать про это неприятно. Хочу отвернуться. Но он не дает. Удерживает на месте.
— Компания — это будущее наших с тобой детей, — говорит спокойно.
— А как на это смотрят твои родители? — спрашиваю напрямик. Нет смысла ходить вокруг да около.
— С отцом я еще не разговаривал. Матери рассказал и про тебя, и про детей, — меня настораживает, что он не отвечает мне на вопрос.
— И я хочу, чтобы я был записан как отец Артура и Паши. Давай все оформим?
— Хорошо, — не собираюсь ему препятствовать. Он — их отец. И его просьба справедлива. Я не думаю, что он опустится до попыток отобрать детей. Как бы не сложились наши отношения.
Провожаю Харламова до дверей. В полумраке прихожей он прижимает меня к стене. И целует. По-настоящему. Так, что подгибаются колени. И пылают щеки.
Не продержусь я долго. Не продержусь.
Глава 43
Алиса
Теперь, когда Борис ушел, когда осталась позади нервотрепка двух последних дней, мне надо выдохнуть и подумать. Очень хорошо подумать, как быть дальше. В идеале нужно было бы еще и поработать, но в голове — сумятица, в груди — водоворот из чувств, которые я почти уже забыла. Ничего очень срочного у меня нет. Везде время терпит, один день я могу выделить лично для себя. Я накормила сыновей завтраком, они ушли играть. Сама же завариваю себе кофе в турке и располагаюсь на кухне. Сажусь на подоконник и смотрю в окно. Раньше я любила так сидеть.
Боря… Моя первая любовь… И единственная, потому что кроме него я не впустила в свою жизнь никого. Может быть, напрасно. Может, потому что не забыла и не могу избавиться от чувств. Но то, что он искал меня, это было неожиданно. После того, как мы расстались, я считала, что он не вспоминает обо мне. Хотя, конечно, где-то, глубоко внутри, я позволяла себе надеяться, что помнить. Хоть чуточку, но помнит. Воскрешаю в памяти наш телефонный разговор, когда он просил вернуться и поверить ему. Что было бы, если бы я поддалась. Смог бы он защитить меня? И стал бы защищать?