Одежда там и правда есть — лежит невысокой горкой на перевернутом на манер стола деревянном ведре. И еда — кусок мяса, сыр, несколько запеченных корений и пара лепешек на чистом лоскуте.
— Это все?.. — неуверенно начинает она, осторожно касаясь ладонью верха стопки, словно боясь испачкать ее.
— Тебе, — отвечает Рэдрик от кровати, вставая и отряхиваясь. — Еда тоже. Это принесли, когда ушла госпожа лекарь.
— Наверное, я уже спала и не слышала, — Сэйа виновато пожимает плечами. — Или тот, кто все это принес, ходил очень тихо, как тот человек, кто приносил воду.
— Дарак, а не человек, — хмыкает Рэдрик. — Может быть.
— Я не знаю, кто такой дарак, — отвечает она, натягивая первую же рубаху, и морщится, когда спина отзывается на резкое движение вспышкой боли. — Но ты назвал его по имени, значит, он человек.
— Навье, — тихо смеется Рэдрик, поправляя ее, и уточняет, видимо, заметив, что она начала одеваться. — Не слишком велика?
— Навье такие же люди, как я, — раздраженно огрызается Сэйа, оборачиваясь, шагает к Рэдрику и легко тыкает его пальцем в грудь. — Ты вот похож на кота, который прячет свой хвост, а усы, наверное, подпалил, но это же не делает тебя не человеком?!
Усмешка кривит его губы, обнажая кончики клыков, и на мгновение в голове Сэйи мелькает мысль, что, наверное, не стоит так разговаривать с тем, кто представился герцогом.
— Одевайся и ешь, — отвечает он, и на мгновение Сэйе кажется, словно тонкое перо щекочет ее ладони.
— А ты не будешь? — неуверенно переспрашивает она и тут же отвечает самой себе. — Наверное, герцогам не положено есть с такими, как я?
О том, что им, наверное, не положено еще и спать рядом с такими, как она, Сэйа, закусив губу, молчит.
— Я такое не ем, — он пожимает плечами и усмехается.
— Потому что ты навье, да? — уточняет Сэйа и добавляет совсем тихо. — Мама говорила, вы едите сердца. Не животных, а людей.
— Некоторые из нас да, а некоторые предпочитают мозги, например, — кивает Рэдрик.
— А почему ты не стал есть мое? Слишком маленькое?
— Потому что я предпочитаю уголь, а не мясо, — ровным голосом произносит он.
— Поэтому ты такой теплый, да? — улыбается Сэйа, накрывая его живот ладонью — даже так, через ткань рубахи, темно-красная кожа кажется болезненно горячей. — Потому что ешь огонь?
— Потому что я и есть огонь, — снова хмыкает Рэдрик.
Сэйа несколько мгновений молча смотрит на него, закусив губу, — она видела пламя в его глазах, там, в лесу, когда он разозлился на нее. Видела она и то, как легко Рэдрик управляется с ним, как покорно стихия выполняет его приказы…
— Человек не может быть огнем, — произносит она тем тоном, каким могла бы объяснять неразумному ребенку, что вода не может стать камнем, и возвращается к сложенной рядом со входом одежде.
— Я и не…
— Покажешь, где мне умыться? — она обрывает его, едва заслышав усмешку в голосе. — У нас вода всегда стояла в ведре у порога, а здесь я не вижу.
Рэдрик качает головой и смотрит на нее так, что Сэйа сразу вспоминает, как прошлым вечером он хотел надрать ей уши.
— Таз возле кровати, воду я сейчас принесу, — объясняет он и кивком указывает в нужную сторону, прежде чем выйти из шатра.
Сэйа кивает, запоминая, и медлит, прежде чем надеть выуженные из стопки штаны — достаточно и одного взгляда, чтобы понять, что одежда будет ей велика. Будь она сейчас дома, могла бы обойтись и одной рубахой, которая прикрывает ноги настолько, чтобы не были видны синяки, оставшиеся от людей с того берега. Она раздраженно дергает головой, напоминая себе, что дома больше нет, а ходить полуголой в полном солдат лагере ли стоит, быстро натягивает штаны и сразу же затягивает шнуровку так туго, как только может. Но стоит убрать руки, как плотная ткань соскальзывает с худого тела и падает на землю.
Сэйа хмурится, до боли закусывает губу, мнет в пальцах подол старой рубахи, обдумывая, как лучше порвать его на полосы, чтобы подвязаться, и — улыбается. Сейчас, когда Рэдрик откинул полог палатки, можно разглядеть то, что лежало на самом верху стопки, и что она сначала приняла за тряпичную игрушку-гусеницу — сплетенный из ткани пояс.
Рядом с палаткой слышится плеск воды и шаги, и Сэйа быстро повязывает поверх спадающих штанов пояс, а затем подхватывает оставшуюся стопку одежды — для нее этого слишком много. И ладно бы просто много — половину она и назвать-то не может, а половину надевала всего один или два раза в жизни.