Мне показалось что его глаза загорелись каким-то багровым цветом. А его жуткий крик, обращённый ко мне, — Да почему ты?.. Сука, да ёбаный ты в рот...
Я заметила пистолет в его руке и мне стало совсем дурно.
Зубы застучали так, что я боялась откусить себе язык, — Мамочки, пожалуйста, пусть это будет быстро и не больно.
Антон ещё что-то кричал, но от шока я уже плохо понимала что именно. А потом он замолчал уставившись на оружие в своей руке. Его лицо перекосило от боли и отшвырнув от себя ствол, словно тот превратился в кусок расплавленного железа, облокотился на стол и замер, сверля меня глазами. Пистолет ударился об стену, хлопнулся на пол, а проехал по полу, замер в метре от моей ноги. Я неотрывно смотрела на него и знала, что моё спасение совсем рядом, только руку протяни. Вот только стрелять я всё равно не умею, так что тяни руки не тяни, а протяну всё равно только ноги. Тан слишком быстр, и слишком зол, а я. Да и не смогла бы я выстрелить в него, разве только в себя и то, случайно. Время замедлилось, почти остановилось. Чётким был только образ оружия, остальное плавало в какой-то дымке и казалось нереальным. Всё происходившее казалось нереальным. Хотела отвести взгляд, но не могла. И я даже не заметила, как Антон возник передо мной. Вздрогнула, закричала, и забила руками и ногами, не давая себя вытащить. Меня как пушинку вытряхнули из укрытия, зашвырнули на плечо и не обращая внимания на мою истерию и брыкание, потащили наверх.
— Не надо, — пищала я, пытаясь, освободится от захвата, нанося удары ногами и руками, — умоляю, пожалуйста, отпусти.
Тан словно не замечал моих смешных попыток вырваться, стальными пальцами сжимая моё тело. Я очень хорошо понимала, что сейчас произойдёт. Как же мне хотелось потерять сознание, ничего не видеть, и не чувствовать. Только моё сознание меня покидать почему-то не спешило, предлагая в полной мере насладится предстоящим ужасом.
Забежав на второй этаж, «мой мучитель» пинком открыл дверь, а я взвизгнув кувырком полетела на кровать. Одновременно с моим приземлением, грохнула закрывшаяся дверь. А когда трясясь и поскуливая обернулась, то обнаружила, что в комнате я совсем одна. Стало так тихо, что я слышала биение своего сердца. И только приглушённый лай Тоя за окном, разбавлял эту тишину. Минуту я пребывала в прострации осознавая, что каким-то чудом мне повезло, а потом я заревела, уткнулась лицом в подушку.
Как не страшно мне было закрывать глаза, но в конце концов усталость меня сморила. Я ведь даже не заметила, как уснула. А когда открыла глаза, в комнате было темно. Шторы плотно задёрнуты, значит Антон всё-таки заглядывал. Аккуратно прощупала кровать. Нет, всё нормально, я одна. В комнате темно и тихо. За дверью тоже не слышно никакого шума. Может Тан уехал? Тогда бы он оставил Тоя. Потянулась к тумбочке и щёлкнула выключателем. Зажёгся свет, а благодаря тёмно-синему абажуру, комната приобрела нежно-голубой цвет. Откинулась на подушки и несколько минут просто пялилась в потолок, размышляя, стоит ли спускаться. Пожалуй, стоит. Заглянула в ванну и ужаснулась от увиденного. На любом шабаше меня все ведьмы вмиг примут за свою. Волосы всклокочены и торчат в разные стороны. Попыталась их причесать, но как-то неудачно. У лежащей в ванне расчески теперь не хватает несколько десятков зубчиков, а у меня пары клоков волос. Замотав кое-как волосы в пучок, умылась холодной водой и взглянула на отражение. Припухшие от слёз глаза, чуть ввалились и теперь сильнее заметны тёмные круги. От этого глаза казались ещё темнее, а кожа на лице бледнее. Порывшись в шкафу нашла себе брюки и тёмную, закрытую блузку. Брюки были чуть длинноваты, как и рукава у блузы, пришлось подвернуть и то и другое, всё не в платье щеголять. Где вообще были мои мозги, когда я потащилась вниз в коротком сарафанчике? Идиотка! И даже добавить нечего. И как не дико было признаться в этом самой себе, но мне чуточку нравится этот сумасшедший, злой, грубый, а временами абсолютно неадекватный мужик. Глупо, ну наверное, да. Так ведь я и не говорила, что умная. Мне пятнадцать. Мне просто жизненно необходимо доверится и симпатизировать человеку. А кроме нас, тут никого нет. Правда, есть ещё Той, только он не в счёт, ведь он-собака. Раньше у меня были мама и папа. И хоть он оказался не совсем моим, но тогда он нас любил, меня любил. А потом, всё ушло. Исчезла мама, исчез папа, исчезла Люда, и Влад, и Матвей. Вытерла защипавшие от накативших слёз глаза. Не ту ты мне сказку рассказывала, бабушка. Правильно мама ругалась. Она не зря ругалась, потому что рассказывать надо было не сказки, а подарить пособие, как выжить молодой и неопытной девушке одной в этом страшном мире мужчин. Вот что мне бы сейчас очень пригодилось. Почему все притворяются хорошими и добрыми, а потом уходят и забывают о людях, которые им доверяли, любили? Все они обещали, что заберут меня. Никто не пришёл. Почему я почувствовала симпатию к Тану? Ответ очевиден. Потому, что он не строит из себя кого-то другого. Антон всегда делал то, что хотел. Издевался, смеялся на всеми, и надо мной, зато не притворялся хорошим. Да, он плохой человек, зато он настоящий.