- Благодарю за наставления, отец, - отводя глаза, сказал он вслух. – Я буду стараться не опозорить тебя и Кахайю.
- Ты плохо притворяешься, сын. Что бы ты не говорил, а злость твою даже со спины видно. Ничего, это будет для тебя хорошим уроком. Быть может, научишься принимать поражение достойно.
Глядя на упрямое выражение, против воли появившееся на лице юноши, он едва сдержал улыбку. Втайне он гордился сыном, его упорством, стремлением быть лучшим во всем. Его успехам он радовался, а неудачи переживал намного горьше, чем свои. Но никогда не показывал этого, боясь, что мальчик расслабится и возомнит о себе невесть что.
- Но я не… - Хиджу поднял глаза и замолк на полуслове, уставившись вдаль.
Там, откуда-то из-за края острова, как мираж возник невиданный корабль. Возвышаясь над волнами, он сиял каскадами парусов, наполненных ветром, ослепительно-белых на фоне синего неба. Казалось, он шел прямо на них, приближаясь невероятно быстро.
- Что это? – еле слышно прошептал Хиджу.
- Это они, - так же тихо ответил отец. – Люди с Запада. Неужели идут в наши края?
Бросив быстрый взгляд на странное судно, он отошел от сына и направился в сторону взволнованных голосов – остальные тоже заметили приближение чужаков и решали, надо ли что-то предпринимать по этому поводу. Несмотря на рассказ здешних оранг-лаутов о том, что с чужаками вполне можно поладить, проверять это в открытом море не хотелось. Все понимали – против такой мощи лепа-лепа не выстоять.
Хиджу не вникал в то, что они говорили. Завороженный, он смотрел, как корабль приближается, словно гора вырастая из воды. Он был огромным, гораздо выше любого дома с побережья, казалось, вот-вот – и мачты проткнут небеса, но при этом шел со скоростью, недостижимой для самой быстроходной лодки. Он проплыл мимо, неблизко – голоса людей, сновавших по палубе, не донеслись до Хиджу, но он смог разглядеть, что нос корабля украшен искусно вырезанной из дерева огромной фигурой женщины-русалки, устремившейся вперед, навстречу ветру, словно указывая путь.
Будто не заметив замершие неподалеку лепа-лепа, корабль миновал их и проследовал дальше, не сбавляя скорости и не меняя курса. Хиджу все смотрел ему вслед, пока белое пятно парусов не исчезло вдали. «Кто же они такие, люди с Запада? – думал он, глядя на пустой горизонт. – Кому вообще под силу строить такие корабли? И плыть на них из столь дальних земель, что о них даже не знает никто!»
Он попытался представить, где мог находится этот загадочный Запад, но дальше Острова риса, на котором сам он и не был никогда, воображение его не заводило. Честно говоря, до сего дня Хиджу вообще мало интересовали земли, лежавшие за островами, возле которых он охотился за жемчугом. Как и вообще почти все, что находилось над поверхностью моря. Любой берег для него был местом, где набирали пресную воду, меняли у местных рыбу и жемчуг на всякие полезные вещи да хоронили своих мертвецов. Чем при этом один остров отличался от другого, он почти не замечал.
Тем временем люди в лепа-лепа, словно очнувшись, решили побыстрее уходить отсюда и двигаться дальше: вдруг появятся другие корабли, и чужаки все же решат напасть. Кто знает, чего ждать от пришельцев с Запада! Лодка набрала ход и понеслась вперед, рассекая волны, а Хиджу все стоял возле борта, подставляя лицо под летящие брызги, которые тут же высушивались ветром и солнцем, оставляя на коже соленый след.
Они плыли и плыли, и вот уже солнце склонилось к закату, перестало душить знойной тяжестью, вынуждая искать прибежище в тени. А потом, когда оно скрылось за краем земли, сумерки принесли долгожданную прохладу, и люди оживились. Дети выбрались поиграть на палубе, засуетились женщины, готовя ужин, мужчины расселись полукругом, завели беседу – случилось много того, что стоило бы обсудить.
Даже когда стемнело, и все разошлись после ужина, Хиджу все бродил по палубе, не желая уходить под крышу и тем более ложиться спать. События последних дней будоражили его, порождая множество тревожных мыслей, назойливых и злых, будто кусачие мухи. Хиджу знал, что не избавится от них пока не вернется снова в море. Там, в бескрайней толще воды, в тишине и полумраке, все снова станет незначительным и далеким. Но впереди еще долгий путь, лепа-лепа будет идти без остановки днем и ночью, а Хиджу – маяться от безделья и думать, думать…
Вот Гунтуру маяться некогда: почти весь день он правил лодкой, а сейчас наверняка спит безмятежным сном. А о чем ему беспокоиться? Повеселился на празднике, теперь с легким сердцем возвращается домой. Не его любимая сестра навсегда осталась на чужбине, о чем грустить? Его любимая тоже никуда не делась, кстати. Что еще нужно для счастья.