– Давай лучше про розовое варенье поговорим.
И что это было? Забираюсь на свою кровать, не прерывая их беседу, и достаю телефон.
– Обязательно его попробуй.
– А еще какие-нить необычные виды варенья есть?
– Спрашиваешь! Из фиг варенье делаем…
– Каких еще фиг?
– Фиги, плоды такие.
– Инжир, – подсказываю я.
Руслан щелкает пальцами, подтверждая мои слова, а Тёмка не обращает внимания на мой комментарий.
– Я из груш и винограда делал. Вот из мяты хочу попробовать в этом году.
– Угостишь тогда. Забьемся?
Сверху тянется длинная рука Руслана, и ребята пожимают друг другу руки. Тёмка аж привстает ради этого, а потом заваливается обратно на раскладушку.
– Как-то тихо тут, – замечает он. – Лёнька где?
А ведь и правда…
– Сказал, еще погуляет.
– А я видел, куда он отошел, – интригует Руслан, щекоча наше любопытство. – Там девочка какая-то за нами увязалась. Маленькая, с темными волосами.
– Все ясно, – Тёмка закатывает глаза. – Опять с Гусаром шляется. Вот ведь сдалась она ему, – он поворачивается на бок, ко мне спиной, и раздраженно выдыхает. – Я спать.
– Сень, а та женщина, дочку которой я спас, сильно обидится, если мы не вернемся на праздник?
– Не знаю. Может, не заметит, а может, потом ругать будет.
– Прилипчивая тетя. Так настойчиво меня благодарила, аж сбежать захотелось.
Тёмка издает смешок, но ничего не говорит.
– Наталья Алексеевна – наша классная руководительница и учительница русского языка. Ее дочка, Юна, с нами не учится. Мы с ней редко пересекаемся.
– Убедите ее как-нибудь от меня отстать, ага? А то приходится стоять и похвалу выслушивать вместо того, чтобы делом заниматься, – кровать сверху скрипит под весом Руслана. – Я тоже спать.
– А чего вы зубы чистить не идете? – вспоминаю я.
– Да утром почищу, – отзывается Руслан.
Тёмка молчит. Похоже, уже заснул. Кошусь на дверь. Если сейчас выйду, бабуля с дедушкой перехватят, захотят поговорить. А я хочу наконец написать рассказ. Достаю из-под подушки блокнот и ручку, раскрываю его. Так. Муза у меня есть… Точно, муза! Хватаюсь за телефон и открываю снимки. Увеличиваю фото, рассматриваю. Какие у нее косы широкие! И улыбка очень красивая. А еще… Вздрагиваю. Я уже видел эту девочку.
Резко сажусь на кровати, едва не закричав на всю комнату: «Я уже встречал свою музу вживую!» Это же Зоряна!
«Ладно, черешневый давитель, не забудь потом прийти к дяде Макару и поблагодарить его за бесплатные ягоды», – всплывают в памяти ее слова.
Ой! Стыдно-то как. Прикрываю лицо раскрытым блокнотом и тихо выдыхаю. Ладно, уже все равно вечер. Так что схожу к нему потом, а сейчас напишу несколько строк. Поворачиваюсь на бок и тянусь к настольной лампе, но замечаю умиротворенно посапывающего Тёмку. Наверное, я сильно его ранил своим предательством. Не стану будить, а то еще подеремся.
Ложусь на живот чуть наискось на кровати, чтобы свет из окна падал на блокнот. Подношу ручку и начинаю писать трясущейся от волнения рукой: «Впервые я увидел ее, когда воровал черешню…»
Сквозь сон слышу, как задувает сквозняк из-за открывшейся двери. Пребывая между грезами и комнатой, погруженной в темноту, ерзаю на кровати в поисках лучшей позы. Поблизости негромко скрипят полы.
– Ребята, вы спите? – из-за загородной тишины шепот Лёньки становится громким.
Когда ему никто не отвечает, он сокрушенно вздыхает. Утром решаю, что мне все это приснилось. Мы втроем снова чистим зубы на улице, перекинув полотенца через плечо. Я зеваю со щеткой во рту. Увлеченно записывал встречу со своей музой, подбирал слова, вот и заснул довольно поздно, совсем не выспался.
– Ну и че, может, расскажешь уже? – говорит Тёмка Лёньке.
– Что расскажу?
– Про свиданку свою с Сати, – Тёмка резко сплевывает и смывает остатки зубной пасты вокруг губ. Его движения нервные, напряженные.
Это все я виноват. Нужно было его как-то предупредить о черешне…
– Да не было ничего, – Лёнька начинает торопливо намыливать руки.
– Да-а? А по твоему лицу видно, что было! – Тёмка подходит к другу и тычет его пальцем в щеку.
Ошарашенно моргаю и только после замечаю, что щеки у Лёньки красные. И не только они, даже кончики ушей!
– Ну? – в нетерпении подскакиваю ближе. – Рассказывай!
Лёнька вскидывает брови, а его взгляд становится жалостливым. «Пощадите», молит он, но мы не можем. Ведь братья, пусть и не по крови, ничего друг от друга не скрывают.
– Дайте хотя бы доумываться и поесть, – бурчит Лёнька.