Потом Энни уехала. Вздохнула, попрощалась, прицепила змейку обратно на руль велосипеда и уехала, оставив его в одиночестве.
Он сходил с ума. Каждую секунду, что ее не было рядом, он сходил с ума. Мир трещал по швам, крошился, разбивался на миллиарды зеркальных осколков, но ни в одном из них не было ее.
Он боялся. Боялся, что она больше не придет. Что она больше не захочет его видеть. Что эта ночь была последней.
Он стискивал кулаки, а потом обнаруживал на ладонях кровоточащие царапины. Он метался в своем доме, как пойманный в клетку тигр. Он исхудал. Под глазами залегли тени, придавая его лицу схожесть с птицей.
Но девчонка продолжала приезжать. Теперь она часто не добиралась до леса, весь день проводя на его веранде. Вместе с ним. Они болтали о тысяче мелочей. Она рассказывала про свою семью. Про дедушку, воспитывавшего ее с самого детства. Про маму, не любившую выходить наружу и запрещавшую то же делать и ей. Про бабушку, которая умела печь пироги с лесными ягодами.
Однажды Энни загорелась желанием показать ему, что это были за пироги. Она притащила из лесу целый пакет ягод. Они передавили половину, перемазались сами, а пирог подгорел. Но им все равно было весело. Сидя на веранде, они жевали почерневшие куски, запивая их молоком.
Энни до безумия любила молоко. Как будто никогда в жизни раньше его не пробовала. Могла обмакнуть в него палец и наблюдать, как капля по капле молоко стекает обратно.
Он тоже многое рассказывал. О том, как вырос в захолустье. О том, как был на войне. О том, как эта война отобрала у него все. Даже горячо любимую жену. Даже единственного ребенка. Здесь Энни нахмурилась и спросила, действительно ли он хочет дальше об этом говорить. Он через силу кивнул. Когда он рассказывал это ей, когда открывал хоть кому-нибудь то, что терзает его душу ночью и днем, ему становилось легче. Ему становилось легче от одного ее присутствия.
Светлая добрая девочка Энни с велосипедом.
Стоило ей уйти, как его снова одолевали страхи. Раздирали на клочки, не оставляя ничего от его естества. Только скулящий комок нервов, умоляющий о прекращении этой боли. Во что бы то ни стало. Любой ценой.
Энни.
Энни была его дорогой в жизнь.
Его солнечным лучиком.
Его малышкой.
Его Энни.
Его Энни...
Его Энни, которая никогда не должна его бросить. Никогда. Ни за что.
Он нашел в сарае велосипед. Старый, почти развалившийся. Его пришлось перебрать, заново смазать и сменить заднее колесо. Но теперь он ехал. Медленно, скрипуче, но ехал.
Так он никогда больше не расстанется с Энни. Они всегда будут вместе. Он и Энни. Энни и он.
Увидев велосипед, прислоненный к веранде, девчонка удивленно вскинула бровь. Потом рассмеялась - настолько нелепо выглядела его развалюха по сравнению с ее новеньким зеленоспицным другом.
- Хочешь поехать со мной? - Они были на «ты» уже давно. Он сам попросил, а Энни не стала противиться.
- Ты разрешишь? - Разве могла она отказать? Ему? Невозможно!
- Ты же сам говорил, что лес опасный, - нахмурилась девчонка.
- Он опасный. Поэтому я хочу поехать вместе с тобой.
- Будешь защищать меня?
- А как иначе?
- Раньше со мной ничего не случалось. Не случится и сейчас! - Задрала нос девчонка.
- Ты прогоняешь меня?
- А ты точно хочешь ехать? - Что-то в ее голосе изменилось.
- Точно, - кивнул он.
- Тогда поехали.
Лес был ему не знаком. Этот лес. Других он навидался до гробовой доски. Но в этом рядом с ним была Энни. Значит, это был особенный лес. Необычный. Ее спина была прямой, ноги крутили педали с видимой легкостью. А он начинал задыхаться. Нехорошо. Если так и дальше пойдет, он отстанет, заблудится и потеряет ее. Нужно остановиться.
- Энни, давай сделаем привал.
Она обернулась на ходу, даже не притормозив:
- Ты устал? Давай проедем еще немного, там есть поляна. Красивая!
Она была права. Она не врала. Его маленькая Энни была чистейшим и невиннейшим существом. Как предыдущая. И та, что была до нее. Его Энни.
Девчонка бросила велосипед на траву. Густую. Мягкую. Заглушающую звуки. Они далеко-далеко в лесу. Вокруг ни души на целые километры. Никто не услышит. Никто не узнает. Никто не помешает. Никто не отберет ее у него.
Его Энни.
Она будет принадлежать только ему.
Его Энни.
Она никуда не уйдет.
Не исчезнет.
Не пропадет.
Его Энни.
Его.
Она такая хрупкая. Такая нежная. Такая уязвимая.
Такая слабая.
Оба ее запястья поместились в одной его ладони, когда он прижал ее к дереву.