Автолет не спеша поднялся над улицей и легко полетел к западу, к космодрому. Я передал управление Алисе, а сам вынул длинные списки, тысячу раз исправленные и перечеркнутые, и принялся их изучать, потому что капитан Полосков поклялся мне, что, если не выкинуть по крайней мере три тонны груза, мы никогда не сможем оторваться от Земли.
Я не заметил, как мы долетели до космодрома. Алиса была сосредоточенна и как будто о чем-то не переставая думала. Она так отвлеклась, что опустила автолет у чужого корабля, который грузил поросят на Венеру.
При виде опускающейся с неба машины поросята прыснули в разные стороны, сопровождавшие их роботы бросились ловить беглецов, а начальник погрузки изругал меня за то, что я доверяю посадку маленькому ребенку.
— Она не такая маленькая, — ответил я начальнику. — Она второй класс кончила.
— Тем более стыдно, — сказал начальник, прижимая к груди только что пойманного поросенка. — Мы их теперь до вечера не соберем!
Я поглядел на Алису укоризненно, взял руль и перегнал машину к белому «Пегасу». «Пегас» в дни своей корабельной молодости был скоростным почтовым судном. Потом, когда появились корабли быстрее и вместительнее, «Пегас» переделали для экспедиций. В нем были вместительные трюмы, и он уже послужил и геологам, и археологам, а теперь пригодился и зоопарку. Полосков ждал нас, и не успели мы поздороваться, как он спросил:
— Придумали, куда три тонны деть?
— Кое-что придумал, — сказал я.
— Рассказывай!
В этот момент к нам подошла скромная бабушка в синей шали и спросила:
— Вы не возьмете с собой маленькую посылочку моему сыну на Альдебаран?
— Ну вот, — махнул рукой Полосков, — еще этого не хватало!
— Совсем маленькую, — сказала бабушка. — Грамм двести, не больше. Вы представляете, каково ему будет не получить никакого подарка ко дню рождения?
Мы не представляли.
— А что в посылке? — спросил деликатный Полосков, сдаваясь на милость победительницы.
— Ничего особенного. Тортик. Коля так любит тортики! И стереопленочка, на которой изображено, как его сынок, а мой внучек учится ходить.
— Тащите, — сказал мрачно Полосков.
Я посмотрел, где Алиса. Алиса куда-то пропала. Над космодромом вставало солнце, и длинная тень от «Пегаса» достигла здания космопорта.
— Слушай, — сказал я Полоскову, — мы перегоним часть груза на Луну на рейсовом корабле. А с Луны будет легче стартовать.
— Я тоже так думал, — сказал Полосков. — На всякий случай снимем четыре тонны, чтобы был запас.
— Куда посылочку передать? — спросила бабушка.
— Робот на входе примет, — сказал Полосков, и мы с ним стали проверять, что выгрузить до Луны.
Краем глаза я посматривал, куда делась Алиса, и потому обратил внимание и на бабушку с посылочкой. Бабушка стояла в тени корабля и тихо спорила с роботом-погрузчиком. За бабушкой возвышалась сильно перегруженная автотележка.
— Полосков, — сказал я, — обрати внимание.
— Ой, — сказал отважный капитан. — Я этого не переживу!
Тигриным прыжком он подскочил к бабушке.
— Что это?! — громовым голосом произнес он.
— Посылочка, — сказала бабушка робко.
— Тортик?
— Тортик, — бабушка уже оправилась от испуга.
— Такой большой?
— Простите, капитан, — сказала бабушка строго. — Вы что, хотите, чтобы мой сын в одиночестве ел присланный мной тортик, не поделившись со своими ста тридцатью товарищами по работе? Вы этого хотите?
— Я ничего больше не хочу! — сказал загнанный Полосков. — Я остаюсь дома и никуда не лечу. Ясно? Я никуда не лечу!
Бой с бабушкой продолжался полчаса и кончился победой Полоскова. Тем временем я прошел в корабль и приказал роботам снять с борта апельсины и гарнитур орехового дерева.
Алису я встретил в дальнем переходе грузового трюма и очень удивился встрече.
— Ты что здесь делаешь? — спросил я.
Алиса спрятала за спину связку бубликов и ответила:
— Знакомлюсь с кораблем.
— Иди в каюту, — сказал я. И поспешил дальше.
Наконец к двенадцати часам мы закончили перегрузку. Все было готово. Мы еще раз проверили с Полосковым вес груза— получился резерв в двести килограммов, так что можно было спокойно подниматься в космос.
Полосков вызвал по внутренней связи механика Зеленого. Механик сидел у пульта управления, расчесывал свою рыжую бороду. Полосков наклонился к самому экрану видеофона и спросил: