На берег он выполз еле-еле, мокрая пижама прилипла к туловищу, и мальчик совсем окоченел. С ужасом, судорожно хрипя и отплевываясь, взглянул он назад. Девочки не было видно. Вообще не было ничего необычного: так же тихонько плескались волны, играя кусочками разбитого вдребезги отражения месяца, так же дул свежий ветерок, так же сияли звезды… И глубина тут была каких-то полметра… С трудом поднявшись, сгибаясь пополам от приступов кашля, он бросился к зданию, влетел, оставив на полу мокрые следы и песок, в палату. Кое-как содрав с себя одежду, стуча зубами, закутался в одеяло, пытаясь согреться, и рухнул на кровать. Всю ночь его колотил озноб, а утром врач перевел его в палату для интенсивного лечения.
Евгений Евграфович сам слушал его, приставляя стетоскоп к впалой груди и острым лопаткам, хмыкал и грустно кивал своим мыслям. Потом протер очки и уставился на Вовку.
- Ну-с, молодой человек, и зачем, скажите на милость, вы портите мне показатели выздоровления? Зачем вы нарушили режим? Зачем купались ночью?
Мальчишка виновато отвел глаза:
- Понимаете, там была девочка, она зашла в воду, а потом…
Главврач погрозил ему длинным пальцем:
- В вашем состоянии, юноша, обращать внимание на девочек – есть действие непродуманное и бессмысленное. Да и рановато вам интересоваться. Вылечитесь сначала. И я бы попросил не пудрить мне мозги всякими байками. Провинились – будьте любезны отвечать! Пройдете курс лечения – и скатертью дорога! Домой!
Сердито фыркая, он удалился. Вовка аж тихонько застонал от досады: до конца путевки еще три недели! Как же ему не хочется уезжать!
Несколько дней его терзал персонал: бесконечные уколы, капельницы, таблетки, массаж, физиопроцедуры… Дыхание облегчилось, температура спала, и медсестричка Анечка, молоденькая и хорошенькая, даже позволила пройти его приятелям – Мишке, Кольке и Радику. Вовка рассказал им, что произошло той ночью.
- Так она что, утопла? – вытаращил глаза рыжий веснушчатый Мишка.
- Не знаю… Мне показалось, что она тащила меня в море…
- Да тебе это со страху померещилось! – загоготал Колька, - И девчонки никакой не было, и никто тебя никуда не тащил! Врешь ты все!
- Вру? А это? – Вовка высунул из-под одеяла правую ногу.
На щиколотке, как виноградины сорта Кармен (им давали такой на полдник), синели пять следов пальцев. Друзья вышли, притихшие…
А ночью Вовка опять не спал – сказался почти круглосуточный сон в предыдущие дни. Он вертелся на кровати, жалея, что даже дежурная медсестра ушла на свой пост – одному скучно и страшновато.
И тут услышал слабый звук, будто кто-то скреб ногтями по стеклу. Он повернул голову к окну и обомлел. За окном стояла девочка. Да, та самая, Вовка был уверен. Он узнал ее по белому платью и короткой стрижке. Но как она смогла заглянуть в окно третьего этажа??? Приложив руки к голове по бокам, она пыталась увидеть, что делается в темной комнате. Вовка тихонько сполз с койки, пока ее взгляд не настиг его, и на четвереньках переместился в угол между окном и дверью. И затих там, сдерживая дыхание, с бьющимся сердцем. Он знал: она ищет его! Зачем – непонятно. Но он теперь совсем не жаждал свидания. Как он был рад, что окно наглухо закрыто, а съемная ручка покоится в кармане халата медсестры, хотя перед сном уговаривал оставить окно открытым, доказывая, что без свежего воздуха не сможет уснуть! С пола, снизу смотрел он, и боясь встретиться с гостьей глазами, и не в силах отвести взор. С виду – обычная восьми- или девятилетняя девочка, но присмотревшись, Вовка увидел нечто пугающее.
Во-первых, у девочки не было ни бровей, ни ресниц, ни век. Глаза были совсем светлые, и зрачки выделялись черными горошинами. Но странно было не это, а то, что глаза эти жили каждый собственной жизнью, как у хамелеона. Они далеко выкатывались из глазниц, повисая на каких-то слизистых отростках длинною в полпальца, а потом с громким хлюпаньем (Вовка слышал) втягивались обратно. Каждый двигался независимо от другого. Пока правый обследовал палату с тремя койками и буравил расправленную Вовкину, левый пытался заглянуть вниз, под подоконник, где буквально в метре прятался мальчишка.
Во-вторых, нос у девочки был без ноздрей и настолько тонкий и короткий, что его будто не было вовсе. В-третьих, растянутый рот с пухлыми красными губами открывал множество зубов, узких и длинных. Казалось, что их у нее гораздо больше, чем у обычных людей. Рот был постоянно приоткрыт, и тяжелый подбородок все время делал движения, как ковш экскаватора, будто черпал воздух.