- Как вас зовут? - спросила Анна.
- А тезки мы с тобой. Бабой Аней и зови. Спиночку давай, вот хорошо, так... Полотенчиком сейчас насухо все вытрем, вот, умница... Давай-ка, милая...
Баба Аня ловко перестелила постель, убрала клеенки и застелила туго накрахмаленные простыни.
- Теперь, тебя деточка оденем. Обсохла? - теплая ладонь проверила ее под огромным полотенцем, - обсохла. Руки давай сюда, вот так, - баба Аня ловко надела на Анну ее любимую спальную футболку.
- Как хорошо, - Анна с облегчением откинулась на подушки, - голову еще бы помыть...
- Окрепнешь чуть - чуть и помоем. Вот сейчас бульончик поешь. Свеженький, Машенька сварила только что. Давай, давай...
Анна взяла ложку, правая рука ее вообще не слушалась, а левая дрожала от слабости. Сиделка покормила ее. К концу еды пот градом струился по ее лицу и телу.
- Это болезнь выходит, - баба Аня заботливо вытерла ее, - поспи теперь, отдохни, - она устроила Анну на подушках и вышла.
Девушка и правда заснула, на этот раз безмятежным сном. Когда она проснулась, рядом сидел отец.
- Папа... - она удивленно приподнялась на локте.
- Лежи, лежи, - он пересел к ней на кровать.
Двигался он осторожно.
- Как ты? - спросила Анна.
- Отпустили тебя повидать, - он всматривался в ее лицо, - как же ты напугала меня, деточка...
- Прости меня, пап, - прошептала она одними губами, - я...
- Анютка моя, - он рывком прижал ее голову к груди, и она с наслаждением слушала биение его сердца.
Папка приехал! Папа...
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он ее.
- Видишь, наконец-то все сняли, хоть выспаться можно будет. Пап, мне так плохо было, так страшно...
- Все прошло уже девочка, все прошло... - он гладил ее волосы, - ты жива и это главное.
- А как же убийство? Ведь оно было, - она решилась взглянуть на отца, - и мы это знаем.
- И мы знаем, и следователь знает. Дело закрыто за недостатком улик.
- А совесть? - тихо спросила она.
- С совестью у тебя все в порядке, слава Богу, - он гладил ее и целовал в макушку, - постепенно все пройдет... Уже должно быть легче, ведь так?
Так. Он всегда был прав. Сейчас она думала о том, что произошло как о чем-то абстрактном и далеком, без внутреннего содрогания.
В комнату вошли два молодых парня.
- Константин Борисович, вам пора, - смущаясь, напомнили они.
- Поправляйся, набирайся сил, - он поцеловал ее еще раз, - у меня вообще-то еще постельный режим.
- Главный отпустил на час, - пояснили ей парни и подхватили покачнувшегося отца под руки.
Тот обернулся и хитро подмигнул дочери. Она улыбнулась и помахала ему рукой. После их ухода вошла сиделка с огромным подносом. Анна оживилась.
- Ишь, как повеселела, так через три дня прыгать начнешь, вот, - баба Аня поставила поднос, - сама попробуешь или покормить?
- Сама попробует, - в комнату вошел Горин, - отдохните, баба Аня, замучили мы вас совсем.
- Да, ничего, ничего. Кушай, а я с Машей чаю выпью, - баба Аня ушла.
- Так, защиту диплома перенесли на август, - Горин сел раскрыл кейс и отчитывался по пунктам, - госэкзамены сдаешь в июле, я договорился. Так. Второго сентября вылетаем в Германию. Все, - он захлопнул кейс и отставил его в сторону, - как ты?
- Лучше, - она вдруг улыбнулась, - я без гипса.
- Здорово, - он жадно оглядел поднос.
- Ты голодный, наверное, ешь, тут на десять человек еды хватит...
Горин снял пиджак, галстук и, удобно устроившись в изножье кровати, принялся за еду. Анна проклинала свою слабость, от каждого усилия ее прошибало потом. Она медленно пила бульон и хрустела сухариками.
- Как хорошо, - заговорил Горин, утолив первый голод, - я сегодня еще не обедал.
- Ко мне папа приезжал, - сказала Анна.
- Я его видел, - кивнул адвокат, - выглядит уже неплохо.
- Ага... Господи, я вся мокрая. Дай салфетку, - она кивнула на махровую салфетку, Горин моментально выполнил просьбу, и Анна облегченно вытерла пот с лица и шеи.
- Футболка тоже намокла, - сказал адвокат.
- А, ерунда, полежу немного, - она без сил откинулась на подушки.
- Ты должна быть все время в сухом, я позову бабу Аню, - он встал, и через десять минут она уже снова была переодета.
Сиделка забрала мокрое и ушла.
- Я такая беспомощная...
- Это скоро пройдет, надо хорошо есть, тогда организм быстро восстановится, - его взгляд рассеянно блуждал по опустошенному подносу, потом Горин вздохнул и отставил его в сторону.
Анна улыбнулась.
- Что ты смеешься? - с благодушием сытого человека спросил он.
- Ты такой смешной.
- Жаль, что я тебе только два ребра сломал, надо было больше, - лениво сказал он.
- Мне хватило двух, спасибо.
- Всегда пожалуйста, - его взгляд упал на часы, - о, мне пора - работа, - он взял галстук и, бросив пиджак на кровать, отошел к зеркалу.
Из кармана пиджака выскользнул бумажник. Анна раскрыла его. Красивая женщина и двое детей улыбались ей со снимка. Анна посмотрела на Горина, завязывающего перед зеркалом галстук. Это его семья. Это его жизнь. Ей там нет места.
Она закрыла бумажник и положила на место. Адвокат повернулся, взял пиджак и сунул бумажник в карман.
- Ну, мне пора. Пока.
- Пока, - она махнула рукой.
Он ушел.
- И врач ушел, - вслух сказала она.
Для одного она пациент, для другого - клиент. Обоих интересует лишь с профессиональной точки зрения. А жаль, очень жаль...
Засыпая, она решила, что, как только поправится, займется своей личной жизнью. Сразу же.