Мычание доносится откуда-то из тени деревьев, и я медленными осторожными шагами иду туда, представляя себя при этом героиней фильма ужасов, которая прется в самую глушь черт знает зачем...
Через пару десятков шагов в глубине участка обнаруживается что-то типа уличного деревенского туалета – маленькая деревянная кабинка с дверью. Замка на двери нет, только металлический запор, к которому я нерешительно протягиваю руку, чтобы открыть и заглянуть внутрь.
Так и есть, это уличный туалет – а на стульчаке сидит мужчина, связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту.
5 глава
Первая моя реакция на увиденное – громко, истошно закричать.
Вторая – бежать прочь куда глаза глядят, подальше от этого пленника, от этого туалета, от этого участка, от этих страшных людей...
Но почему-то мне удается удержаться и от того, и от другого, пока я с широко распахнутыми от ужаса глазами смотрю на сидящего прямо передо мной связанного мужчину. Он выглядит сильно потрепанным. Похоже, он провел в этом маленьком, пропахшем потом и мочой помещении очень, очень много часов. Порванная одежда, кровавые язвы на запястьях от плотно впивающихся в кожу веревок, следы побоев на лице, заплывший левый глаз, затрудненное дыхание ртом... кажется, еще и нос сломан. Повсюду кровоподтеки и синяки. Тряпка во рту грязная. Да еще и запах вокруг такой отвратительный и резкий, что хочется еще раз проблеваться – но к счастью или к сожалению, желудок у меня теперь пустой, блевать тупо нечем. Так что пара рвотных позывов – и я в порядке. Ну... насколько это вообще возможно – быть в порядке в подобной ситуации.
Мужчина меня даже поначалу не замечает. В конце концов, я веду себя достаточно тихо, вечерний полумрак мягко смешивается с темнотой самого туалета, да и сам пленник находится в каком-то полубессознательном состоянии. Но потом я делаю еще шаг ему навстречу и тихо говорю:
– Эй! – и он резко вздрагивает, словно я не позвала его, а ударила наотмашь по лицу. Неудивительно: судя по всему, его много раз били, и он привык, что если кто-то подходит – значит, снова будет больно и страшно...
От этой мысли мне и самой становится больно и страшно, я морщусь, пытаясь справиться с эмоциями, а потом говорю:
– Не бойтесь, пожалуйста, я не наврежу вам, – и осторожно вытаскиваю кляп из его рта.
– Ты кто такая? – спрашивает мужчина пересохшим хриплым голосом, и я замечаю, что еще у него выбит как минимум один передний зуб.
– Я пленница, такая же, как и вы, – говорю я. – Что они с вами сделали, эти ублюдки?! Они вас что – пытали?!
– Да... – хрипит мужчина.
– Ужасно, – шепчу я и невольно закрываю лицо ладонями.
– Развяжи меня! – просит пленник, и я, встрепенувшись, тут же бросаюсь к нему, мысленно ругая себя за то, что сама об этом не догадалась, ведь наши мучители могут вернуться в любой момент, и тогда...
– Конечно, конечно... сейчас, – я принимаюсь дергать веревки, которыми он связан.
– Осторожнее! – хрипит мой новый знакомый, и я вижу, как веревки впиваются ему в кожу, и так уже протертую до кровавых язв. Все это совершенно невыносимо, и мне приходится подавлять все новые и новые рвотные позывы, а еще дышать ртом, чтобы не чувствовать запахов мочи, пота, крови и черт знает чего еще...
– У меня не получается, – говорю я в отчаянии.
– Давай же! – рычит мужчина, начиная дергаться, чтобы помочь мне расшатать тугие узлы.
Я трачу на это свои последние силы. Чувствую, что вот-вот сама собью пальцы в кровь. Наконец веревки начинают постепенно поддаваться моему напору – и первый узел распускается.
– Получилось! – восклицаю я.
– Отлично! Еще здесь! – мужчина показывает мне на тугой узел за его спиной, который он не сможет развязать самостоятельно.
Чтобы помочь, мне приходится полностью зайти в кабинку деревянного туалета и наклониться над своим новым знакомым. Все это вызывает у меня шок и ужас, но я терплю, понимая, что если помогу ему – он обязательно поможет мне. Вдвоем бежать отсюда будет немного проще, наверное. Хотя – черт знает... Он же избит до полусмерти. Как бы не пришлось тащить его на себе. Но бросить его я уже в любом случае не могу – совесть не позволит.