Цифры и больше ничего. Длинные столбики тысяч и тысяч цифр. Наверное, только хозяин стола знал, что они означают. Я сунул пачку обратно и огляделся.
В углу стоял небольшой металлический шкаф конторского типа, в которых обычно хранят деловые бумаги. Я потянул дверцу, но она была заперта. Ни одна из отмычек которые я предусмотрительно прихватил с собой, к замку не подошла.
Вернувшись к столу, я взял длинный стальной нож, которым Кафка пользовался для разрезания бумаги. В моем распоряжении оставалось четыре минуты. Я опустился на колени возле шкафа и едва не вывихнул руку, засовывая нож в узкую щель дверцы. Кончиком ножа я слегка приподнял язычок замка, после чего стал вновь поочередно вставлять отмычки. Наконец что-то щелкнуло, и дверца открылась. Я снова увидел бумаги. Они были уложены в аккуратные металлические коробки, и против цифр в них были указаны фамилии.
Это были ксерокопии документов, расположенные в алфавитном порядке. На них стояли подписи известнейших граждан Монреаля, советников мэрии и полицейских чинов. Все подписи подтверждали один и тот же факт — получение денег. Безумцы брали взаймы под проценты у главаря гангстерской шайки. Две фамилии были знакомы мне особенно хорошо.
Юстас Л. Бедекер, сержант следственного отдела, тот самый лысый садист, который утром навестил меня и которому капитан Хилари поручил расследовать обстоятельства гибели миссис Люсьен. Кафка ежемесячно выплачивал Бедекеру четыреста долларов. Грязные деньги сержант получал за то, что закрывал глаза на азартные игры, и за ценную информацию об оперативных планах полицейского управления, которую передавал Кафке.
Вторым был Филип Кордей. Его долговые обязательства составляли огромную сумму — сто тринадцать тысяч. Деньги он тратил на шлюх, спиртное и рулетку. Движущие мотивы некоторых последних событий стали теперь мне более понятными.
Я сунул обе ксерокопии себе в карман, а остальные положил обратно.
Послышался шум, и я обернулся. В дверях, ведущих в коридор, стояли Ник Кафка и Эдди Силвер. За ними маячили фигуры двоих незнакомых мне темноволосых громил. Все четверо были вооружены и напоминали расстрельную команду из гангстерских фильмов. Недоставало лишь черной повязки на моих глазах, хотя, возможно, позднее появится и она.
— Подними руки! — негромко, почти ласково скомандовал Ник. У него был распухший нос.
Кроме меня и Эдди Силвера, с лица которого не сходило злобное выражение, все остальные сияли довольными улыбками. Я прошелся взглядом по кабинету — шансов на спасение на этот раз у меня не было. Я присел на стул.
— Как успехи? — Кафка подошел вплотную к маленькому металлическому шкафу. — Не спорю, опыт медвежатника у тебя есть. Только не думай, фраер, что ты великий умник. Шкафчик с фокусом — когда касаешься закрытой дверцы, внизу загорается сигнальная лампочка. Ну что молчишь?
— Ловко придумано, — сказал я.
Эдди Силвер быстро провел руками по моему пиджаку и карманам брюк. Вытащив ксерокопии обеих расписок, он протянул их Нику. Потом с наслаждением ударил по моей голени острым носком ботинка.
Я привстал. Громилы придвинулись ближе, отрезая мне путь к отступлению. Дверь в коридор была открыта, но вряд ли кто-то услышал бы мои крики.
Ник сказал:
— Гоняюсь за тобой, Йетс, целые сутки. Ты действуешь мне на нервы. Из-за тебя погибли двое моих лучших парней.
— Несчастный случай.
— Они были бы живы, не сунь ты свой вонючий нос в мои дела. Тебе следовало помнить об этом, Йетс, тогда я морда была бы в порядке.
Он размахнулся. Кулак опустился в центре моего лица. Хрящ моего носа переместился в сторону правого уха. Я наклонился вперед и кровь обильно хлынула на дорогой ковер. Послышалось радостное ржание Эдди Силвера.
Над моей головой продолжал звучать голос Ника:
— Это для затравки’ падла, а главным блюдом будет жаркое. Тебе когда-нибудь поджаривали ноги, легавый? Сегодня мы подадим их на второе, если ты не ответишь на мои вопросы.
— А если отвечу?
— Тогда быстро и безболезненно, — снова загоготал Эдди.
— Заткни хайло, Эдди. — Я попытался восстановить нормальную работу легких. Моя голова была по-прежнему наклонена, кровь продолжала капать на ковер.
Ник постучал по моему затылку рукояткой револьвера:
— Кончай спектакль, Йетс. Где миссис Кордей?
— Не знаю.
— Что ей известно?
— Понятия не имею.
Он снова постучал мне по затылку, на этот раз сильнее. Кровь в черепной коробке прихлынула к моему мозгу.
— Говори правду, Йетс. Я знаю, ты работаешь на нее.