— Только ребёнок всё время болен. Каково это? видеть его в таком состоянии всё время? У меня сердце разрывается от подобного зрелища. Слушай, всё, что было когда-то, происходит сейчас и будет в будущем, записано в Книге Судеб, изменить это может только Создатель. А он редко слышит наши просьбы, целиком полагаясь на своих помощников. А где они? Вот те же Древние? Создав наш мир, они принимали поклонение, но не пытались разобраться в жизни подопечных. А после создали Тайных, переложив на них все заботы о дивинах, и забыли о нас. Раз застряли здесь, знать, так на роду написано. И подлостью или равнодушием ничего не поправить. И разве станем достойными общения с богами, коли поступим не по совести?
— А что-то в твоих словах есть, — грифовитязь сощурился, когда друг обрадовано кивнул. — Нет, не поучения, разумеется. Боги хотят, чтобы мы доказали своё право поговорить с ними. Возможно, происходящее — испытание. И, в таком случае, склоняюсь перед твоей мудростью, повелитель.
— Проверить-то несложно. Древние пускают к себе лишь двоих. Для того чтобы передать просьбу, нужен лишь один человек, не двое. Несчастная мать может передать тебе своего ребёнка на несколько минут, вместе войдём и поведаем о своих делах. Исцелить больного Древние способны в любом месте, хоть в коридоре, хоть в ином мире, как и отказать в просьбе. И нашу просьбу либо исполнят, либо отправят восвояси ни с чем.
— Думаете, так позволят? — уточнила незнакомка.
— Пока не проверим, не узнаем, — будущий правитель постучал кулаком по створке.
Звона или грохота не услышали лишь смертные. Открылись ворота, и вышел прежний «знакомец».
— О, великий Творец, — царевич поклонился низко. — Если войти могут только двое, мы с этой леди пойдём, оставив остальных на пороге.
— Твоя находчивость и хитрость восхищают, — произнёс Древний, — но закон один для всех: или вы двое, или мать и дитя. Выбирайте.
— Тогда вопрос решённый, — Ориан скрестил руки на груди, — кто первый прибыл, того и очередь. Но каждый умерший в нашем родном измерении на вашей совести.
— Мы изначально создали вас всех, своих детей, смертными. Но не всё в нашей власти, каждую судьбу переписать невозможно. И как бы вы не сомневались, мы переживаем за вас, как родители за своих чад.
Друзья одновременно подумали, что у богов другие ценности, а совесть — чисто человеческое чувство.
Незнакомка с ребёнком на руках исчезла вдруг, будто её и не было никогда.
— Что вы сделали? — воскликнули оба бойца, руки непроизвольно потянулись к оружию.
— Как вы и подозревали, это было испытание, — пояснил собеседник. — Хотели проверить на способность сочувствовать другим (важнейшую из всех), готовность пожертвовать всем ради незнакомого человека. А ведь ваши близкие находятся в смертельной опасности. Немногие люди в подобной ситуации смогли бы уступить право войти к богам, тем более, что бедная женщина не смогла бы оказать сопротивление двум воинам.
— Я? будущий правитель, — улыбнулся Ориан. — Только истинный властитель будет заботиться обо всех подданных, вне зависимости от того, бедны они или богаты, хорошего рода или из смердов. Кто не поступает так — тиран и злодей. Начнёшь делать исключения, утратишь чистоту помыслов. А привычка — вторая натура. На поле боя необходимо быть безжалостным, за столом переговоров — коварным, на суде — беспристрастным, но жизнь и здоровье детёнышей — священны.
— Прекрасный ответ, — кивнул Древний. — А как думает твой товарищ?
— Я не столь безупречен, — грифовитязь пожал плечами, — ибо рождён для битв и сражений и воспитан соответствующим образом. Вижу перед собой лишь цель и все преграды просто сметаю. Так же и сейчас, пока не раскрыл ваши хитрости, хотел упорствовать в своём решении, но уступил более мудрому соратнику.
— Честность так же радует нас, — кивнул головой провожатый, — как и признание собственных недостатков. Ты достаточно умён, отважен и благороден, хоть сердце и не так чувствительно. Но военачальник и должен быть таковым, а иначе погубит своих воинов и сам сгинет. Будь моя воля, пустил обоих, однако необходимо доказать ещё и доблесть, и готовность сражаться до конца. Вы сойдётесь в поединке, и победитель предстанет перед Высшими. Павший же войдёт в рай и вкусит вечный отдых.
— Это у вас такой способ отказать?! — зарычал орлиан. — Разве мыслимо подобное? Чтобы я названного брата, да своей рукой… И как в родной мир вернусь, родственникам, друзьям, подданным в глаза смотреть буду? Да лучше себе грудь мечом пронзить, уйти навек.