Тем временем, задрожала стена комнаты, камень начал плавиться, потёк, в образовавшееся отверстие впорхнула птица, чьё оперение сверкало ярче солнца.
— Фея Киа! — хохотнул Тир. — А ты куда быстрее силы набралась, чем рассчитывал. Неужели, девицы своей поделились? Впрочем, это уже неважно. Всё идёт по моему плану. Актёры собрались, осталось начать спектакль. Жаль, что представление окажется трагическим. Не понимаю, на что рассчитывали?
Столько веков я строил козни, назначал и свергал правителей, водил за нос политиков, устранял военачальников. Думаете, цари своим умом заменили регулярные войска наёмниками? Нет, разумеется. А ведь свои солдаты всегда бьются с большим упорством, им есть что терять и кого защищать. А грифовитязи… сегодня они на тебя работают, завтра к противнику переметнулись, достаточно если не перекупить, то переубедить.
А раздробленность? По какой причине потомки Жар-птицы разделились на три государства, да ещё и воевали периодически? Объединились бы, и никакая сила их не сломила.
Драконы считались могущественными, почти как Древние, и что с ними содеялось? Остались только дракониды, полуживотные, и тех сначала зачаровал, чтобы не мешали, а теперь вот и истребил полностью, многоножкам скормил.
Царевны, такие храбрые, упорные, находчивые, стали послушными наложницами в гареме, высидели яйца волшебные, а после битвы родят дочерей. Никто, кроме вас троих, не стоит на моём пути. Тот, кто поднялся почти на самую вершину, не позволит нескольким насекомым столкнуть его назад.
— Любишь ты сотрясать воздух грозными речами!? воитель скрипнул зубами. — Защищайся, или умрёшь на месте!
Кинулся герой на недруга, обрушил на него клинок зачарованный. Только монстр легко отражал все удары, будто и не чувствовал их тяжесть.
Фея Киа взвилась к потолку. Атаковать необходимо с умом, осторожно, чтобы в союзников не угодить. Примерилась, раздвинула крылья в стороны, отделились от них перья, полетели вниз, вонзились в пол вокруг чародея. Одновременно, воитель поспешно отскочил, угадав, что сейчас случится, лицо закрыл.
А волшебные пёрышки взорвались вдруг. В полу образовалась изрядная дыра, Тир провалился в неё. А трещины побежали по мрамору, перекрытие обрушилось, увлекая за собой воина добра.
Тот ухитрился приземлиться на ноги. Помещение внизу оказалось достаточно большим, примерно раз в десять больше предыдущего. Стены его сплошь покрывали плиты из неизвестного материала. Тотчас же доспех волшебный исчез, а соратники разделились, стали прежними.
— Скажите спасибо своей птичке, — осклабился колдун. — Помогла заманить вас в комнату, в которой действуют лишь мои чары, собственные. Плиты Амбиана разрушают светлые чары. А теперь, мои славные храбрецы, придётся показать, с кем дело иметь вздумали.
Начал Тайный расти, меняться. Не остановился, пока не преобразился в многоножку, даже более крупную, чем известные.
— Полагаете, отчего мои гиганты, точнее, гигантихи, не размножались прежде? — пробасил злодей. — Да они просто девочки. А самцом оказался я. Как понадобилось, так и сделал им деток. Мы, скажу по секрету, не принадлежим ни к одному народу, постоянного тела не имеем, оттого можем «совместиться» с кем угодно. И смогу повторить это ещё и ещё раз. Иных воинов и не требуется. Готовьтесь! За то, что посмели атаковать будущее божество, сотру в прах, воспоминаний не останется.
Тем временем сверху пала Фея, начала царапать морду злодея пылающими когтями. Монстр лишь фыркнул, сделал молниеносное движение и проглотил отважную, закашлялся, из пасти повалил дым чёрный. Расхохотался злым безумным смехом, замер, закашлялся. Послышался грохот, плоть чудовища затряслась, рухнуло оно, забилось в агонии.
— Отличная мысль, — Дар хлопнул себя по бедру. — Карлик сам изолировал фею Киа от действия антимагических плит, она жжёт злодея изнутри, разрушает внутренности. Однако вряд ли сможет причинить вред тому, кто способен постоянно меняться. Мы должны помочь!
Поспешили воины к клинку, вместе с трудом приподняли его, поволокли к бьющемуся в агонии порождению тьмы. Отыскали подходящую щель, оставшуюся от удара одной из ног противника, втиснули туда рукоять. Закрыли собой, закричали, замахали руками.
Многоножка повернулась к бойцам, рыкнула от ярости, накинулась. Храбрецы бросились в стороны, один вправо, другой влево, увы, лапы достали их. Одна вонзилась в ногу царевичу, пригвоздила к полу, вторая ударила грифовитязя. Отлетел он к стене, врезался в неё, косточки хрустнули, сполз на пол и больше не двигался.