«Тогда берегитесь, следующее чудовище достаточно опасное, может и меня скушать», — соратник покачался из стороны в сторону.
«Тогда держись в стороне! Не хочу, чтобы пострадал, если та тварь не воин разума. Для меня не страшнее новорожденного щеночка. Смотри и восхищайся. Ну, или готовься помянуть меня добрым словом».
Воительница вдохнула, выдохнула, собираясь с силами, устремилась вперёд. Тут послышался рёв столь грозный, что стены задрожали.
Кама притормозила, заробела слегка, и было отчего! Перед ней стояло громадное создание в два человеческих роста, телом медведь, голова львиная, когти и клыки легко могли разодрать и стальной доспех, не то что плоть человеческую.
Но большую оторопь вызывала злоба, растекавшаяся в стороны от чудища, она леденила душу. Девушка судорожно сглотнула, поняла: такого монстра ментальной силой не взять, скорей умрёт, чем поддастся.
А если попробовать иной приём? Царевна вспомнила детёныша дракона и подумала, что если можно скопировать гнев, отчего не попробовать проделать то же с добром?
Зажмурилась, настроилась на свет, вспомнила всё хорошее и милое, что было в её жизни, и позволила радости выплеснуться наружу, испарить страх, властолюбие, и прочие чувства, раньше царствовавшие в разуме.
Ожидала, тем не менее, что вот-вот вопьются жуткие зубы, разорвут нежную плоть, отделят от белых костей, однако… ладони её вдруг коснулось что-то, царапнуло, но не сильно.
Приоткрыв один глаз, поняла, что монстр склонился перед ней и лижет руку. Кама сглотнула, осторожно протянула вторую руку и коснулась густой жёсткой гривы, провела по ней осторожно. Чудище заворчало, но не злобно, понравилось.
«А ты славный, оказывается», — девоптица взяла волю в кулак, заставила себя нагнуться и чмокнуть гиганта в нос. Насколько всё проще, когда можешь передавать свои мысли и чувства напрямую, сразу ломая лёд недоверия. Как же мало в мире добра! А ведь нежности и ласки так не хватает даже монстрам.
Медведелев медленно развернулся, лёг на пол, позволил путешественнице забраться к нему на спину. Оставалось лишь позвать растение и с ним поделиться позитивом, чтобы не ревновал.
Теперь странствовать стало ещё проще. Во-первых, крыльями махать не надо, во-вторых, стоило ездовому монстру рыкнуть? и остальные стражи схрона просто разбегались, разлетались и расползались, не рискуя лезть в драку, забывая о долге своём.
Единственным, кто не поддался, была некая живая полуразумная слизь в большой яме, да и то бедняжке некуда было деваться, не утечёшь же из собственного русла? Могла лишь мерзко пахнуть и робко булькать. Гигант просто перепрыгнул через неё, даже не напрягаясь особо. Какие-то крылатые тварюшки, похожие на помесь летучей мыши и свиньи, решились было атаковать, но их сразу «повязали» и притянули к потолку.
Скоро медведик притормозил.
«Простите, госпожа, — сказал растительный подручный, — дальше нам ходу нет, не выживем и не уцелеем. Ждёт главное испытание, нечто, будящее безумный, неконтролируемый ужас, убивающий не хуже мускулов, зубов и когтей».
«Что же, вы замечательно помогли, я благодарна безмерно», — девушка вспорхнула с мягкого «насеста», взвилась в воздух, поклонилась низко новым знакомым и полетела дальше.
«Жаль, я раньше не знала, насколько проще и приятнее управлять кем-то с помощью любви, нежели насилия, а то не стала связываться с вампирами и идти на поводу у Тира».
А меж тем почувствовала себя как-то неуютно, вроде враг далеко, а на сердце уже тревожно. И волнение всё возрастало, было оно явно искусственного происхождения.
Впереди показалась небольшая узкая дверка, сама распахнулась при приближении, оставалось лишь влететь в неё и… оказаться в странном месте: ни потолка, ни стен, ни пола, только пустота. А в десяти шагах висел прозрачный шар, от него и исходил страх.
— Ты пришла получить то, чем запрещено владеть смертным? — послышался чей-то голос. — В таком случае, перед тем как перестать существовать, загляни в сферу ужаса. Сумеешь справиться с собой — твоё счастье. Не сумеешь — сотрём из реальности полностью! Не родишься у родителей, не познаешь любви и ненависти, не сразишься с врагом жестоким. Готова к испытанию?
Перед Камой в одно мгновение пронеслась вся её недолгая жизнь. Беззаботное детство, когда радовал каждый взмах крыльями, каждая новая встреча, каждая улыбка родителей. Почему она тогда не понимала, что и отец с матерью, и няня Сида, и сестра хотят ей только хорошего?! Почему не видела, что любовь окружающих Кима заслужила не просто так, а была с ними добра, внимательна? Почему ей казалось, что она незаслуженно обойдена вниманием?