И тут я окончательно просыпаюсь. Откидываю одеяло, а у кровати стоит седовласая служанка и брови хмурит:
— Доброго полудня.
Сажусь, оглядываюсь по сторонам и спрашиваю:
— А где… Цезар?
— Наложницы не задают вопросов.
— Кто сказал? — слетает с моих губ необдуманный вопрос, и служанка медленно и недоуменно моргает.
— Так сказал Альфа.
— Ясно, — потираю глаза.
— Ты должна перед завтраком привести себя в порядок.
Поднимаю взгляд. Не вижу в глазах служанки сочувствия, только холодное презрение. И чем я его заслужила? Тем, что меня насильно притащили в лес? Кладет на матрас полотенце, намекая, что мне не мешало бы принять водные процедуры.
— И сколько у Цезара было наложниц?
Видимо, мой вопрос слишком возмутительный, потому что глаза служанки недобро вспыхивают, и я читаю в них желание наградить меня пощечиной. Какая я невоспитанная и наглая дрянь.
— Ну и ладно, — подхватываю чистое полотенце. — Нравы у вас тут, конечно, дикие, — шагаю к двери ванной комнаты и оглядываюсь на служанку, — вы злитесь, потому что вас не взяли в наложницы?
Я спрашиваю без сарказма или ехидства. Я могу ее неприязнь оправдать только ревностью. Мало ли, вдруг она влюблена в своего молодого… ммм… Альфу, а он ее игнорирует и не замечает? Тогда мое появление могло разбить влюбленной женщине сердце.
— Ты в своем уме? — шипит служанка и сжимает кулаки. — Ты что несешь?
— Я бы была рада, если бы вы заняли мое место. Мне Цезар совсем не нравится, — честно отвечаю я.
— Замолчи! — она с опаской смотрит на стену, а потом вновь на меня. — Язык прикуси!
— Но если вам он нравится, то я не буду осуждать, — пожимаю плечами, — о вкусах не спорят. Кому-то могут быть по душе неотесанные мужланы с завышенным чувством собственной важности. Женское сердце - загадка.
— Замолчи! — служанка в панике швыряет в меня подушкой. — Глупая девчонка! Не зли его!
Я скрываюсь в ванной комнате, включаю воду и проверяю ладонью ее температуру. Затем умываюсь, стою опершись руками о раковину, и смотрю на слив. Делаю вдох и выдох и поднимаю взгляд на отражение. Вскрикиваю и вжимаюсь в стену. На пороге ванной комнаты стоит молчаливый Цезар и медленно развязывает пояс шерстяного халата.
Глава 10. Альф не рекомендуется злить
— Не надо, — шепчу я, когда Цезар хочет распахнуть полы халата, — прошу…
Я будто умоляю его не убивать меня. Я крепко зажмуриваюсь, и Цезар говорит:
— Открой глаза
— Не хочу, — закусываю губы и в панике размышляю на тему, а реально ли зубной щеткой убить кого-нибудь.
Вряд ли. Оставим зубную щетку в покое. Будем отбиваться от Цезара… Я не знаю чем отбиваться от огромной и злого мужика! Это нечестно! Я маленькая, слабая и не в силах вырвать раковину и по голове настучать безумцу в халате!
— Соня… — с угрозой мурлыкает Цезар, — открой глазки. Посмотри на меня.
Я приоткрываю и кошу на Цезара только один глаз, вжавшись в стену. Медленно и с улыбкой распахивает полы, и я в сидах только просипеть:
— Мать моя женщина…
Да, ночью я пощупала Цезара в самом его нескромном месте под одеялом и в темноте, но лицезреть его воочию… У меня дыхание спирает от девичьего стыда и шока. Покачивается эрегированная дубинка с багровым навершием и целится прямо на меня.
— Нравится то, что ты видишь?
— Нет…
— Врушка, — скидывает халат к ногам.
Цезару не хватает рогов и копыт, чтобы точно походить на мускулистого быка на стероидах. Ни грамма жира, кожа будто натянута на мышцах и вздутых венах.
— Не подходи…
— Ты приказываешь альфе? — делает шаг.
Да он меня при желании напополам разорвет своими ручищами.
— Я не приказываю, — жалобно попискиваю, — а… прошу? Пожалуйста, не подходи?
— Просьба отклонена.
— Почему? Причина?
— Слишком вопросов, Соня.
Стоит передо мной и вглядывается в глаза. и тут меня охватывает злость. Не буду я его бояться.
— Да сделай ты уже это! — рявкаю ему в лицо.
— Что именно?
— Ты знаешь!
— Нет, — с издевкой скалится. — Что я должен сделать?
— Ты же мысли читаешь! Вот и прочитай, что ты должен сделать!
— Я в них вижу только твой страх, Соня, — касается пальцами подбородка. — и то, что ты хочешь разбить о мою голову стаканчик с зубными щетками, поэтому я и спрашиваю, что ты от меня, маленькая нахалка, требуешь?
— Засунуть свою мерзкую штуковину в меня! — рычу в яростном бессилии.