— Нет. Вот больно мне надо воспитывать двух великовозрастных лбов, — сердито прижимаю уши, а сама мысленно соглашаюсь, что Маркусу и Цезару точно требуется дрессировка.
— Убежишь, то вернут.
— Это неправильно.
— А когда мужики поступают правильно?
— Некоторые поступают, — морщу нос. — Или хотя бы не тащат в лес, как вещь и игрушку.
Елена смеется, а затем прикрывает рот рукой и бубнит:
— Прости, но волчица в футболке — это забавно.
— Я вам тут серьезные вещи говорю.
— А я тебе серьезно отвечаю, что тебя не отпустят. Ни Маркус, ни Цезар.
— Нашла ты, куда ее привести, мам, — из кустов выходит недовольный Маркус, и я, путаясь лапами в футболке, кидаюсь к нему, не в силах воспротивиться восторгу.
Хочу его облизать, аж язык чешется. Маркус со смехом садится на корточки, подставляет лицо под мои слюнявые ласки и треплет за шею:
— Ты ж моя красавица. Ты же моя сладкая булочка!
Сладкая булочка неиствует. Какое увлекательно дело кого-то облизывать!
— Хочешь, пузико почешу?
Не поняв сути вопроса, я падаю на спину. Маркус задирает футболку, проходит пятерней по груди к животу несколько раз, и только после пятой почесушки до меня доходит нелепость всей ситуации. Я возмущенно вскидываюсь, и в ярости отползаю от Маркуса и натягиваю край футболки на бедра:
— Ах ты хитрый жук!
Елена смеется надо мной будто над неразумным малым дитем, и Маркус ласково улыбается:
— Что? Тебе же понравилось.
— А вот не должно нравиться, — вскакиваю на ноги и вскидываю подбородок, — лизать чье-то лицо — отвратительно.
И мои слова звучат неубедительно. Фыркаю, скрещиваю руки на груди и заявляю:
— Я человек, а не волк. Никаких больше хвостов, ушей и пузиков.
— Жестоко, — Маркус встает и делает ко мне шаг. — Как же без пузика?
Я отступаю и срываюсь с места, а Маркус решительно кидается за мной.
— Отстаньте от меня!
Ловит у кустов жимолости, ловким и резким движением перекидывает через плечо и, подлец, шлепает по бедру.
— Пусти! — футболка задралась и мою попу видят не только белки на ветках, но и Елена.
— Ма, ты останешься у нас? — невозмутимо спрашивает Маркус и шагает мимо нее.
— Может, забегу на днях, но не останусь.
— Помогите мне! — зло кряхчу.
— Не хочу вам мешать, — тихо отзывается Елена.
— Да вы издеваетесь!
— Я расскажу Цезару, что ты хотела сбежать, — легко и непринужденно посмеивается Маркус. — Он будет очень недоволен. Отшлепает тебя, Соня. Любит он это дело.
Глава 26. Наслаждайся!
— Да отвали ты!
Маркус с хохотом бросает меня на диван к скучающему Цезару, который опять копает в планшете. Хочу вскочить, но меня рывком за футболку возвращают, одной рукой обнимают и решительно прижимают к себе.
— Успокоилась, — шипит Цезар, а я не нахожу ничего лучше, чем вывернуться и вгрызться зубами в его каменную сиську.
— Вот это выдержка, — хмыкает Цезар.
— Едва сдерживаю скупую мужскую слезу, — цедит Цезар в ответ и отклыдвает планшет. — Соня…
Глухо рычит, и я тоже отвечаю ему рыком.
— Соня, — Маркус шепчет и садится по другую сторону. Поглаживает по голове, плечам, — сейчас произойдет нечто невероятное. Альфа заплачет, — убирает волосы и целует в шею. — Соня…
От его шепота с головы до ног прокатывается густой жар. Ныряет рукой под футболку, и я ослабляю челюстные мышцы, чтобы вскинуться уже против второго брата, который немедленно меняет тактику и оттаскивает меня от Цезара. Тот трет грудь со следами от зубов, смотрит на меня и в гневе накидывается на меня.
Мою ярость сдерживает Маркус, и я вновь оказываюсь зажата между двумя возбужденными извращенцами, а обратиться, чтобы дать им хоть какой-то отпор — не могу. Покроюсь шерстью, и во власть вступит восторженная волчица, которая не против сомнительных игр.
Цезар разводит мои ноги, наваливается на меня и хочет меня поцеловать, а я испуганно взвизгиваю:
— Нет!
— Ты же этого хочешь, — шепчет он мне в губы, вглядываясь в глаза, и касается пальцами моей промежности, к которой приливает пульсирующим потоком кровь.
— Нет, не так… Не так хочу…
— А как? — губы Маркуса касаются изгиба уха.
— По любви хочу, — судорожно шепчу я. — Что тут непонятного?
Цезар поднимает взгляд на Маркуса. Несколько секунд молчания, и он вновь всматривается в мои глаза, скользнув пальцами между ноющих складок: