- У нас был священник, похожий на вас, когда я была маленькой, - продолжила девушка. - Мы называли его отцом Как-Жаль. Рада, что вы не собираетесь тратить время впустую.
Девушка сделала слегка саркастический реверанс и неторопливо удалилась.
- Это странно, что я хочу трахнуть ее прямо сейчас? - спросила Нора. - Замки меня так возбуждают.
- Малышка?
- Да, сэр? - Она повернулась к нему.
- От кого цветы?
- Понятия не имею, - ответила она. Она осмотрела небольшой, но изысканный букет белых роз, розовых гортензий и зеленых орхидей Цимбидиум, пока не нашла маленькую открытку цвета слоновой кости. Она открыла ее и прочитала вслух,
«Дорогая Госпожа,
Мне жаль, что я должен пропустить вашу свадьбу завтра, но я никогда не посещаю свадьбы, где мне не позволено поцеловать невесту. Думайте обо мне во время церемонии, и в первую брачную ночь. С любовью, Ваш Нико».
- Очень любезно с его стороны, - с улыбкой ответил Сорен.
- Он такой же умный, как и его отец, - ответила Нора. Она сунула открытку обратно в конверт. - Итак, на чем мы остановились?
- На этом, думаю, - ответил Сорен и обнял ее за талию и притянул к себе. Он нежно, но жадно начал целовать ее шею.
- О да, именно тут мы и остановились.
- Прошло слишком много времени с тех пор, как я имел удовольствие выпороть тебя и поставить на место, - прошептал он ей на ухо, и она задрожала. - Ты помнишь, где твое место?
- Под вами, сэр, - ответила она. – Или там, где вы укажете.
- Очень хороший ответ.
Он поддел ее подбородок, и она улыбнулась. Она так любила угождать ему. Надеть ошейник на Нико и сделать его своей собственностью было лучшим, что она могла сделать для ее отношений с Сореном. В то время, когда они с Нико стали любовниками, она действовала чисто инстинктивно, испытывая горе и нужду. Она отправилась к Нико в поисках чего-то, чего ей не хватало, и нашла это вместе с ним. Как только она обрела сабмиссива, свою собственность в ошейнике и владела им, она полностью осознала любовь Сорена к ней. Обладание Нико заполнило в ней пустоту, которую не могла заполнить даже безграничная любовь Серена. Она не очистила свое имя, не изменилась. Она не начала с чистого листа. Нора Сатерлин не переворачивает страницы – ни новые, ни какие-либо другие. Но за последние два года у нее было только два любовника, Сорен и Нико, и она не хотела и не нуждалась ни в ком другом ни в своей постели, ни в своем сердце. Возможно, это будет самое близкое к моногамии решение.
Кингсли уже делал ставки на то, как долго это продлится.
Сорен взял ее за руку и повел по длинному древнему коридору. Портреты благородных шотландцев, умерших столетия назад, следили за их продвижением, пока они шли по выцветшему алому ковру и поднимались по каменной лестнице на второй этаж. Молния создала безумные тени в замке. Доспехи, казалось, двигались при вспышке света. Портрет юной дворянки с прерафаэлитовой укладкой подмигнул Норе. Давно умершая принцесса, должно быть, догадалась, что задумали Нора и Сорен. Ее улыбка была одобряющей. Даже завистливой. Нора не осуждала дворянку. Кто не захочет провести ночь в постели Сорена?
Это подмигивание напомнило Норе кого-то, кого она знала давным-давно. И замок напомнил ей о том месте, куда она однажды сбежала и спряталась. Аббатство. Аббатство ее матери. Серые каменные стены, извилистые коридоры и портреты, похожие на иконы. Звук ее шагов по каменному полу вернул ее разум в тот год, который она провела в монастыре матери. Не полный год, но почти. Достаточно, чтобы она всегда думала о нем как о "том годе".
Она отогнала мысли о прошлом. Настоящее было куда приятнее. Через арочную деревянную дверь они вошли в свою спальню. Пламя в камине погасло, но это не имело значения. Хлопковые простыни и шелковые подушки манили их в постель. Сейчас они нуждались только друг в друге, чтобы согреться.
Сорен оставил ее стоять у кровати, а сам зажег прикроватную масляную лампу, чтобы было светлее, и свечи на каминной полке, чтобы было уютнее. Нора сбросила туфли и ступни утонули в мягком шерстяном ковре, устилавший каменный пол. Она поставил букет в ведерко для льда, из которого вышла отличная ваза. Поставить их на прикроватную тумбочку было бы слишком даже для Сорена, поэтому она оставила его на каминной полке.
- Мы никогда раньше не занимались любовью в замке, не так ли? - спросила Нора и отвлеклась от букета, чтобы осмотреть комнату. Она отошла от большого камина к висящим на стене сине-красным гобеленам, украшенными единорогами, драконами и рыцарями.
- Бельгия, - сказал Сорен, подходя к кровати с коробкой в одной руке и чем-то длинным, тонким и завернутым в ткань в другой. Он щелкнул пальцами, и она подошла к нему.
Нора улыбнулась при воспоминании о давнем путешествии по Европе, которое они совершили вместе. Подарок на годовщину от Кингсли.
- У нас всегда будет в программе Бельгия. Как ее звали?
- Одетта. - Сорен открыл коробку, в которой лежал ее ошейник.
- Ах да. Верно. С ней было весело, не так ли? - Будучи в Бельгии они с Сореном зашли в небольшую пивоварню, где познакомились с прекрасной швейцарской переводчицей по имени Одетта. Во время дегустации Одетта бесстыдно флиртовала с ними обоими, они с Сореном состязались, кто знал больше языков. Сорен выиграл, но с небольшим перевесом. После экскурсии Одетта вернулась с ними в их гостиничный номер в отреставрированном замке. Тогда Нора была молода, ей было всего двадцать четыре, и она никогда не была так близка с женщиной. Сорен не прикоснулся к Одетте, но ему, безусловно, нравилось наблюдать за двумя женщинами в тот вечер.
- Малышка, ты улыбаешься. - Сорен надел ее ошейник и застегнул его. Пока его пальцы были на ее шее, он играл с ожерельем, которое она всегда носила в эти дни. На ней было три подвески - два кольца с гравировкой "Все и навсегда" и маленький серебряный медальон, который подарил ей Нико в знак своей привязанности. Когда она двигалась, они издавали нежный звон, как маленькие колокольчики на ветру.
- Хорошие воспоминания, - ответила она. - Столько хороших воспоминаний, что я забыла некоторые из них.
- Кстати, о воспоминаниях, у меня есть для тебя подарок. Подарок в память о чем-то.
- Ты не обязан ничего мне дарить, - ответила она, держа глаза опущенными, почтительно, покорно.
- Знаю, - ответил он с толикой высокомерия, которое она всегда обожала и ненавидела в равной степени. - Но пришло время отдать тебе это.
Он протянул ей сверток, все еще завернутый в ткань.
- Что это?
- Сейчас узнаешь. Но сначала ты должна заслужить подарок.
- Это не подарок, если мне нужно его заслужить, - напомнила она ему.
- Тогда мы назовем это "призом".
- Как мне заслужить мой приз?
- Испытанием огнем.
- А ты в настроении сегодня, да? - спросила она. - Сэр?
- Ты принимаешь вызов? - спросил он, изогнув бровь, его улыбка была напряженной, но довольной. Ей было тридцать восемь, и она любила Сорена с пятнадцати лет... и все же... после всех этих лет, он все еще до усрачки пугал ее.
Господи, как же она его любит!
- Да, сэр, - ответила она. - Я хочу получить свой приз.
Сорен обхватил ладонями ее лицо и поцеловал в губы.
- Мой приз уже у меня. - Он поцеловал ее в лоб.
Она стояла неподвижно и не протестовала, пока Сорен раздевал ее догола. Он расстегнул ее блузку и опустил по рукам вниз. Под блузкой был черный корсет, на расшнуровку которого он потратил слишком много времени. Чем больше она хотела ощутить его внутри себя, тем дольше он добирался туда. Она сама виновата в том, что влюбилась в садиста, хотя и не жалеет об этом. Он расстегнул молнию на ее кожаной юбке и спустил ее с бедер вниз по ногам. Его пальцы касались обнаженной кожи, пока он отстегивал чулки, заставляя ее дрожать, и еще сильнее, когда пощекотал ступни.