- Да, мисс Крофтон, вы опасный противник, - рассмеялся он. – Не стоит вас недооценивать. Вы растерзаете противника и проявите к нему столько же сочувствия, сколько паук к попавшей в сети мухе.
- Вот мы опять и вернулись к теме насекомых, - радостно сообщила она, если Бриджуотер вдруг не заметил.
Селиг поднялся из-за стола, она – тоже, поняв, что разговор окончен. Он быстро подошел к ней и положил руку на плечо.
- Простите меня, - неожиданно произнес он. – Я человек прямолинейный. Мне не хватает той утонченности манер, свойственной Питеру. Я всего лишь хотел предостеречь вас.
Дениза взглянула в холодные светлые глаза, и на какое-то мгновение ей показалось, что она увидела того человека, который скрывается под маской. В это странное мгновение она ощутила всю глубину одиночества и трагедию тех людей, которые совсем одни на этом свете и о них н6екому заботиться. Наверное, ей просто стало жаль себя.
- Благодарю вас, - выдавила она из себя и почти бегом бросилась в спасительную тишину своей комнаты.
Глаза 14
Мец, Лотарингия, октябрь 1585г
Катерина Клевская недовольно покинула гостиную, где обосновался ее муж, герцог де Гиз, с посланцем, прибывшим из Гавра. Как ей надоели темные и тайные делишки Генриха! Он думал, что она, Катерина, ни о чем не догадывается, а ведь всей Франции известно, что Гиз хочет править королевством вместо ныне царствовавшего Генриха III, сына Катерины Медичи.
Катерина вот уже целых пятнадцать лет звалась герцогиней де Гиз, сменив звучное имя принцессы Порсиен[1]. Она был несчастной женщиной, как и множество других. У нее был неверный и мстительный муж, в чем она имела несчастье убедиться. Она до сих пор с содроганием вспоминала убийство Сен-Мегрена, который влюбился в нее, решился на признание и поплатился жизнью. Катерина винила себя за гибель мужчины, ведь если бы муж не застал ее за написанием письма, миньон[2] короля остался бы жив. В ту же ночь обидчик был зверски убит на выходе из Лувра. Даже король не смог ничего сделать; Гиз отстоял свою честь, а у других напрочь пропало желание испытывать судьбу и увлекаться герцогиней. К тому же, кроме слухов и предположений, ничего не было ясно, но Катерина знала, что муж способен на любые страшные поступки и умеет совершать их чужими руками.
Генрих де Гиз смотрел вслед жене, скрывшейся за дверью. Он был воином, участвовал во многих сражениях во Франции и в других странах. В битве при Шато-Тьерри он разбил корпус немецких войск, шедших на помощь гугенотам, и был ранен в щеку ударом палаша, оставившим шрам на всю жизнь. Умный, одаренный красноречием, простой или надменный в обхождении, красавец собой, он побеждал умы мужчин и сердца женщин.
Тряхнув головой, он повернулся к молодому человеку лет двадцати с небольшим. Его бедная одежда пропылилась от долгой скачки, ведь ему пришлось пересечь страну из одного конца в другой. На юном лице лежала печать усталости: глаза запали, щеки ввалились и побледнели, волосы приобрели странный оттенок от пота и пыли. Юноша падал от усталости и лишь одним усилием воли держался на ногах. Генриху понравилась сила духа парня, если его не убьют, он далеко пойдет.
- Хочешь вина? – небрежно осведомился герцог.
- Не откажусь, монсеньор, - потрескавшимися губами проговорил он, с благодарностью принимая наполненный бокал.
Дождавшись, пока он утолит жажду, Генрих присел в мягкое кресло и поправил дорогой наряд.
- Какие вести от Франсуа, Анри?
Анри Делакруа осторожно поставил пустой бокал на стол из орехового дерева и печально посмотрел в глаза герцога, который терпеливо ждал ответа.
- Отец… он… его больше нет, - прошептал он. – Если бы я только был там! – запальчиво воскликнул юноша.
Генрих вцепился пальцами в подлокотники кресла и прикрыл глаза. Как же так! – недоумевал он, - ведь он послал Франсуа Делакруа, лучшего фехтовальщика, чтобы избавиться от ненавистного англичанина, который ищет отмщения еще с Варфоломеевской ночи[3].
Мысленно герцог перенесся на тринадцать лет назад, в охваченный огнем и убийствами Париж. Он вспомнил, что отомстил Колиньи за убийство своего отца Франциска Лотарингского, пролив на улицы города реки крови. Сотни гугенотов нашли смерть в столице, приближенные Генриха Наваррского и принца Конде сложили свои головы во время адской резни.