- Не помню, чтобы мы переходили на «ты», мисс Крофтон, - оборвал он ее. – Мы еще не достаточно близко знакомы!
- О какой такой близости вы говорите, сэр? – надменно выгнула бровь девушка.
Селиг расслабился и насмешливо скривил губы:
- Это была трогательная сцена, мисс Крофтон.
- Сцена? – непонимающе переспросила она.
- Прощальный поцелуй любовников. Что может быть сладостнее?
Кровь ударила Денизе в голову.
- Так это вы вламываетесь без стука в чужие спальни?
- Вы забываете, что находитесь в моем доме, мисс Крофтон, - мягко напомнил он. – Мой брат любит поразвлечься с гувернантками Мелисент.
- Мисс Дэвис тоже была его увлечением? – хладнокровно уточнила она.
- А вы как думаете?
- Думаю, ваш брат знает, как доставить женщине удовольствие, милорд, - отрезала она, нанося ответный удар.
- У вас не было шанса сравнить.
- Поверьте, сэр, у меня и в мыслях нет ничего подобного, - ее глаза расширились. – Зачем мне холодная рыбина, когда у меня есть Хью? Тем более, - безжалостно закончила она, - он моложе и красивее вас, милорд.
- Ах, ты маленькая…
- Теперь уже вы забываетесь, сударь. Мы не переходили на «ты», - в ее голосе слышался триумф. Наконец-то, она задела его за живое и пробилась через холодный панцирь, которым он отгородился от мира.
- Вы не будете воспитывать Мелисент. Чему она от вас научится? Разврату?
- Зачем же так грубо? – Дениза вцепилась в край стола. – У вас есть дочь. Не от святого же духа она родилась! Вы же не считаете развратником себя? Конечно же, нет.
- У вас ни скромности, ни стыда!
- Вы давно вынесли мне приговор, милорд, и всем женщинам. Да, мы такие, какие есть. Мы из плоти и крови. У нас такие же желания, как у мужчин. Что плохого?
- Интересно, мисс Крофтон, а ваша кузина замужем? Что-то я не видел обручального кольца на пальце.
Дениза сильно побледнела и, схватив ковшик, выплеснула воду в надменное лицо зарвавшегося аристократа.
- Не смейте оскорблять Джеки! – заорала она, сжимая кулак и впечатывая его в живот графа, как ее учил Шандор. – Вы сцепились со мной, а не с ней! Зарубите себе это на вашем противном аристократическом носу!
Селиг согнулся пополам, судорожно хватая ртом воздух. Он недоверчиво смотрел на девушку. Она посмела напасть на него, а кричит не хуже рыночной торговки, да и словарный запас подходящий. Отдышавшись, он выпрямился.
Личико Денизы раскраснелось, и она с ужасом смотрела в разъяренное лицо графа. Что же она наделала? Матушка Магдален пыталась воспитать в ней леди, а, кажется, вышло наоборот. Она кричит и ведет себя, как простолюдинка! Вот ужас-то!
Дениза стала пятиться от наступающего на нее Бриджуотера, испугано оглядываясь по сторонам. Она убеждала себя, что при свидетелях он не посмеет обидеть ее, но она плохо знала мужчину. Глянув на Шарля и Луи, она поняла, что от них помощи не дождешься. Они явно наслаждались спектаклем, охочие до зрелищ такого рода. Они позволят Роксбери все, кроме убийства. Вот черт!
Девушка прижалась спиной к стене, и ее пробрал холод. Что дальше? Выражение лица Селига совсем не изменилось. Она была по-настоящему напугана и проклинала свой длинный язык. Она стала пятиться по стеночке и загнала себя в угол.
Роксбери подошел к пленнице, не давая убежать. Он продолжал молчать, и Дениза не знала, что он ей уготовил. Она уставилась прямо в желто-зеленые прищуренные глаза и заметила, как потемнели и расширились зрачки.
- Нет! – испуганно пролепетала она.
В тот же миг ее запястья оказались в жесткой хватке Бриджуотера, а мощное бедро придавило стройные ноги, не позволяя брыкаться. Он еще крепче прижал девушку к стене и наклонился так близко, что она смогла заглянуть в самую глубину его глаз. Не смотря на охвативший ее страх, она невольно подумала, что он удивительно красив, но мысль эта вызвала глухой протестующий стон и желание вырваться. Однако Дениза с ужасом обнаружила, что вообще не способна пошевелиться. Прижатая навалившимся на нее мускулистым телом, она почти не могла дышать и судорожно, со всхлипом втянула воздух.
Селиг знал, что девушка переполнена страхом, но прильнувшее мягкое тело вышибло из головы все мысли. Темно-зеленые глаза широко распахнулись, ресницы – длинные и удивительно черные – трепетали на нежной коже под тонко прочерченными дугами бровей. Оторвавшись от глаз, он скользнул жадным взглядом по вздернутому носику к мягкому рту, полуоткрытому в затрудненном дыхании. И вдруг, наклонившись, он прижался к нему губами.