- Я понял! – огрызнулся де Гиз, не имея желания заиметь в качестве врага одного из Минстров. Хотя раньше надо было думать, когда Дениза еще оставалась на английской земле.
- А Селиг? – тут же решила закрепить удачу девушка.
- Что Селиг? – переспросил герцог.
- Вы пошлете за лекарем? Или мне начинать волноваться?
- Луи перевяжет, - буркнул он. – Вас же проводят в покои. Сегодня я жду вас на ужин. Отказ не принимается.
- Даже если у меня будет сильная мигрень? – шелковым голосом спросила она, приподнимая бровь.
- Даже если наступит конец света, Денис.
- То, что позволено Селигу, не позволено вам, милорд, - холодно оборвала его Дениза.
- Я еще не теряю надежды, мадмуазель, - мягко произнес Генрих.
- Только зря потеряете время, - высокомерно задрала нос девушка, разворачиваясь и направляясь следом за служанкой. Роксбери бросил на нее смеющийся взгляд: Генрих попотеет, добиваясь ее благосклонности. Потом улыбка померкла. Ему не хотелось думать о том, что станет делать с ней его враг. Их развели по разным частям замка.
Дениза шла по лестнице в отведенные покои следом за женщиной лет тридцати в белом чепчике и темном бумазейном платье. Живые карие глаза смотрели грустно вперед, француженка будто устала от жизни, которую вела в замке. Она молчала, зная, что девушка ни слова не поймет из ее объяснений. А она могла порассказать, какая участь ждет незнакомку, не понаслышке, исходя из собственного опыта.
У приоткрытой дубовой двери женщины остановились, и служанка пропустила гостью вперед. Дениза поморщилась. Хотя ставни на узких окнах были открыты, в комнате оставалось мрачно и прохладно. Яркий огонь в камине еще не успел согреть холодные камни, но через часок в спальне вполне можно будет находиться. На каменном полу лежала шкура убитого медведя, выделанная опытными руками. Кровать под балдахином была достойна королевы, убранство комнаты впечатляло: на стенах Дениза видела красочные гобелены, изображающие славные сцены военного прошлого. Она расстроилась, что Генрих не догадался отвести ей покои с оружием, уж она бы показала, как ее предки отражали набеги на свои владения.
Расторопные слуги приготовили для девушки горячую и ароматизированную ванну, которую она с удовольствием приняла. Дениза не могла устоять перед такой роскошью, учитывая, когда она последний раз купалась. Она чувствовала себя грязной, ей казалось, что за один раз ей не удастся смыть въевшийся запах порта, пота и пыли. Даже аромат розы, который она терпеть не могла, не испортил решительного настроя.
Девушка проплескалась в теплой воде почти час, радуясь, как ребенок. Мари, именно так звали служанка, помогла промыть густые черные волосы и усадила подопечную на пуфик перед зеркалом и принялась расчесывать непокорные густые пряди, что-то тихо бормоча. Всякий раз проводя черепаховым гребнем по волосам, она проклинала похотливую натуру мужчин, особенно Генриха де Гиза. Мари уложила кудри девушки в высокую прическу, украсив белыми маленькими маргаритками, которые жемчужинами выделялись на черном бархате волос. Из шкафа она достала нежно голубое платье, которое швея успела подогнать по фигуре гостьи.
Все наряды мадам Мирабе выглядели безупречно и прекрасно сидели на фаворитках герцога, но это платье отличалось от других. Оно было богато украшено орнаментом из золотой и серебряной тесьмы, достойное не любовницы, а жены титулованной особы. На тонкую шею Денизе надели изящное колье с изумрудом, вставленным в изящную подвеску в форме капли.
- Никаких украшений, - твердо сказала Дениза и решительно сняла украшение. – Я не хочу!
Если Мари и не поняла слов девушки, то решительный жест и тон развеяли сомнения: она не станет принимать драгоценностей, да и платье швырнула бы назад, если бы собственный наряд не вызывал отвращение. Дорожное платье следовало выстирать и отгладить, оно, казалось, вобрало в себя всю грязь Англии и Франции.
Мари из-под прикрытых ресниц посмотрела на девушку: на правой руке поблескивал тонкий простой браслет, а на пальчике – узкое колечко с крошечным сапфиром нежного голубого цвета, и покачала головой. Ну и бедны же эти английские герцоги!
Дениза поднялась, даже не взглянув на себя в зеркало. Ей было все равно, как она выглядит. Больше всего ей хотелось оказаться в одной башне с Селигом и узнать, как он себя чувствует. Она даже не могла сказать, насколько серьезно он ранен, она не успела рассмотреть получше.