- Ты не забыл «Сердца»? – тихо спросила она.
Мужчина заиграл печальную мелодию, навевающую грусть по родному дому. Прижав к себе Сафи, Дениза прикрыла глаза, и звуки песни полились из уст мягко и легко, как было всегда. Девушка замолчала и уставилась на огонь. Яркие языки пламени согревали людей и помогали приготовить пищу, а еще ей просто нравилось смотреть на костер, он успокаивал ее.
- Кто вас научил так петь? – хрипло спросил Селиг, медленно приходя в себя от чарующих звуков девичьего голоса.
- Не знаю, - тихо призналась Дениза. – Сколько себя помню, я всегда умела петь.
- У тебя волшебный голос, - сделал он комплимент.
- Знаю, - без хвастовства сказала она. – Только мне интересно, от кого он мне достался.
- Как от кого? – не понял Селиг.
- Моя мать не умела петь, тетя и дядя тоже, - объяснила она.
- У твоего отца потрясающий голос, Дени, - тихо сказала Рани.
- О чем вы говорите, Рани? – задыхаясь, спросила девушка, широко распахнув глаза.
Цыганка нахмурилась, отводя взгляд в сторону.
- Вы знали моего отца? – взволновано произнесла она. Дениза вскочила, опуская Сафи на землю, и опустилась перед женщиной на колени. – Скажите, кто он?
Рани с мольбой посмотрела на мужа. Наваро печально взглянул на жену. Он много раз просил рассказать детям правду, чтобы они не чувствовали себя отверженными и одинокими, но она страшилась реакции сына, да и Денизы тоже.
- Ты сама начала разговор, дорогая, - покачал головой муж. – Ты давно должна была сказать девочке правду.
Рани не могла видеть умоляющих зеленых глаз, и она решилась:
- Вы с Шандором действительно брат и сестра, Дениза, - тихо произнесла она.
- Что? – девушка переводила потрясенный взгляд с цыганки на молодого человека.
- Это так. У вас один отец.
- Значит, он был цыганом, - сделала вывод девушка с замирающим сердцем. – Теперь понятно, почему я такая смуглая.
- Он не цыган, Дени.
- Не цыган? – у нее перехватило дыхание. – Тогда откуда вы знаете…
- Твое кольцо.
- При чем тут оно? – девушка глянула на тонкий ободок.
Женщина на минуту задумалась, собираясь с мыслями, и начала рассказ.
- Это кольцо имеет длинную историю. В семье твоей бабушки оно передавалось старшей дочери, так оно оказалось у Фэллон Чилтон.
- Чилтон?
- Да. Это родовое имя графов Мартингейлов. Фэллон уехала из Англии, вышла замуж и родила детей. Она нарушила традицию, существовавшую веками. Она отдала кольцо старшему сыну с наказом подарить его женщине, которую полюбит. Я не стала его обладательницей, а твоей матери повезло. Они познакомились в Лондоне и полюбили друг друга. Твоей маме было всего семнадцать, а отцу – двадцать восемь, когда ты родилась. Они были так молоды, - тихо шепнула она.
- Почему они не поженились? – с мольбой спросила она. – Он не захотел…
- Что ты, Дени, - горячо запротестовала цыганка. – Не смей винить родителей. Обстоятельства оказались сильнее их. Твоему отцу пришло письмо – твоему деду стало плохо, и бабушка просила срочно вернуться. Он попрощался с Клариссой и отправился домой. Они не ожидали, что разлука окажется долгой, а рок заберет твою маму. Твой дед был очень плох и умер, оставив сыну титул и обязанности, которыми он не мог поступиться.
На него свалилось много проблем, связанных с делами, да и Фэллон словно потеряла смысл жизни. Когда он смог вернуться в Англию, он узнал, что Кларисса умерла. Он ничего не знал о тебе, иначе обязательно забрал бы тебя с собой. В его мире ты была бы законной дочерью и наследницей. Он был раздавлен и снова вернулся домой. Там он женился на Клодии де Гранвиль, она родила ему троих детей. Не так давно он снова овдовел.
- Как его зовут?
- Джафар Мурат.
- Султан Оттоманской империи? – села на землю потрясенная девушка. Она с трудом верила услышанному: - Почему вы уехали и забрали сына с собой? Он же мог стать преемником Джафара.
- Я прожила с Джафаром семь лет, - заговорила Рани. – Я родила ему сына, но он так и не женился на мне. Когда Шандору исполнилось пять, я сбежала из дворца вашего отца. Я не хотела, чтобы интриги лишили меня сына. У Джафара бы появились другие дети, и Шандор стал бы препятствием к трону, которое нужно убрать. Я спасала своего ребенка, Дени. Не будешь же ты осуждать меня за это?