И Светлана так же думает. Вслух же она сказала:
Ну, не буду тебя тиранить. Ты с дороги! Но то, что я сказала, я должна была тебе сказать! Больше не буду. Никогда, - и она по-целовала Наташу и, чего никогда раньше, при коммунистах, не де-лала - перекрестила её и сказала: - Храни тебя Господь!
И вас - храни Господь! - эхом откликнулась Наташа.
Светлана зашла на кухню, там Гарик что-то сотворял с новым теле визорчиком. Светлана позвала его, сказав, что мама устала. Он не прекословил. Стал собирать в сумку уже отдельные части телека. А
Наташа завела мать в комнату и отдала ей конверт. Светлана уди вилась:
Что это?
Это деньги, мама, доллары. Я даю тебе часть, на хранение и так, для покупок Гарику, себе...
Но у меня есть тоже доллары! - почти возмутилась Светлана.
Знаю, знаю, - утешила её Наташа, - но я не хочу держать все в доме. Мало ли что. Говорят, тут у вас воруют. Грабят почем зря.
Светлана запротестовала, ей было обидно за Россию:
Ну уж и грабят! Грабят деловиков, фирмачей! А нас, грешных, пока Бог миловал!
А Наташа продолжила:
Я тебе и шубы отдам, одну какую-нибудь оставлю себе. Ты выбе-решь сама, и Алисе отвезу... Я решила к ней съездить.
Светлана не хотела, чтобы Наташа увидела, как она обрадова - лась при этом сообщении, наклонила голову, как бы роясь в сумке и безразлично ответила:
Вот и ладно. Правильно. Ты с ней не ссорилась. Заодно на даче поживешь...
Наконец они убрались! Наташа без сил плюхнулась на тахту.
ГОСТИ ЗВАНЫЕ И НЕЗВАНЫЕ
Она лежала, расслабившись, полузадремывая, и какие-то образы проносились перед глазами...
Но в её нирвану ворвался телефонный звонок. Она не хотела вставать, подумав, что это мама что-нибудь ещё забыла посовето - вать, но пришлось встать, иначе она будет звонить весь вечер, испугавшись, не случилось ли что с дочерью.
Она лениво поднялась, подтащилась к телефону, взяла трубку. В трубке был голос Марины. Она его и через тысячу лет узнала бы!
Никуда от неё не денешься!
И на Маринино:
Узнаешь? Спокойно ответила:
Конечно, узнаю. Чего ж мне тебя не узнать? Маринка помолчала, потом сказала:
Все злишься?
На что? - удивилась Наташа. - На глупость собственную? Так на неё я уже отозлилась. Поумнела.
Марина рассмеялась:
Ну и правильно. Тем более, что было, то быльем поросло. (Нет, быльем не поросло, но надо держать хвост морковкой!) - Естест-венно, - сказала Наташа, - а как ты узнала, что я уже тут?
Марина снова рассмеялась:
Шурика помнишь? Он тебя на Арбате увидел, хвоста за тобой дал и узнал, где ты живешь. А в доме - квартиру - дело плевое.
(Черти понесли её на Арбат! Не надо было туда тащиться! Хотя, чего ей бояться? Что маме расскажут? Так это уже не актуально.
Она и сама может рассказать. Но сегодня она спросит Марину про
ТОГО - ему, если жив, уже лет двадцать есть...). Наташа тоже рассмеялась: - Ну, Шурик молодечик! Что он хоть делает? Чем за - нимается?
Марина помолчала, вроде бы решала - говорить про Шурика прав - ду или нет. Наконец Марина ответила:
Да так, по бизнесу... Мы сейчас все по бизнесу. Я ведь - тоже.
Только у каждого бизнес свой - у кого на бутылку еле хватает, а у кого - "мерседес" под окном стоит... Меня ведь с телека выгна - ли. Но я рада, надоело до чертей зеленых!
Наташа не поняла про бизнес: это Шурику еле на бутылку хвата - ет? Не Марине же... Но переспрашивать не стала: не все ли ей равно, бедствует Шурик или живет - жирует. Про ТОГО спрашивать рано, надо навести мосты.
И она спросила:
Замуж не вышла?
Марина беспечно ответила:
Не-а. Какие наши годы! У меня такой мужик есть - закачаешься.
А как ты-то? Ты же замуж, я помню, выходила? И тогда сбежала так скоренько... - в голосе Марины послышалась обиженная нотка. Вот этого не надо. И чтобы потрафить Марине, она не стала рассказы - вать и размазывать, а ответила:
Я давно разошлась.
Ну-у? - удивилась и обрадовалась Марина. - А дети-то есть?
Есть. Сын. Игорь.
А правда, что твой муж - азер? - спросила Марина.
Правда, - ответила Наташа. И она вдруг спросила, безо всякой подготовки:
Слушай, Марина, а тот, ну, мой ребенок, как?
Марина помолчала секунду и сказала твердо и печально:
Помер он. Маленьким еще. А те, родители, не сообразили сразу, что скарлатина, а ведь он - недоношенный, так вроде бы здоро-венький на вид был, а сердце, как у старика...
Наташу захолонуло и не отпускало: маленький, а сердце, как у старика... Это больше всего её пронзило. Такого не соврешь. Она, наверное, долго молчала, потому что Марина крикнула:
Эй, ты где? Провалилась?
Да нет, я тут. Просто подумала, что, может, и лучше, что он по-мер. Неизвестно, что бы с ним сейчас было...
Марина отозвалась:
Конечно, вон сейчас какие времена настали. Так что, царствие ему небесное.
Наташа все ещё пребывала в холоде и ознобе, однако сделала над собой усилие и спросила игриво:
А как братец твой, Санек, поживает?
Ворует, зла на него не хватает! Только выйдет из тюрьмы, обрюхатит Таньку и опять садится! Придурок! У них уже четверо. Правильно ты сделала, что по балде тогда его огрела. Убить бы надо было! - Видимо, это была больная тема для Марины.
Но сил разговаривать о ком-то ещё не было, и Наташа сказала:
Слушай, Марин, ко мне сейчас мама придет...
А как она? - вскинулась вместе с новой темой Марина.
"Никак", - хотелось ответить Наташе, но она сказала: - Ничего.
Короче, ты меня к себе приглашаешь? - спросила Марина. - Я ведь тряпочки хочу посмотреть и может, что купить, если продашь? И на тебя тоже. Все ж, подруги, как ни крути. Всего было, но все и прошло. Наверное, о многом мы потреплемся. Но если не хочешь, - не надо.