— Да. — Она закрывает глаза и пытается успокоиться.
— Сколько?
— Три мальчика и девочка.
— Значит у меня есть три сводных брата и сестра.
— Да, — признается она.
— Они знают обо мне?
Она тут же отрицательно энергично трясет головой.
— Нет. Никто ничего о нас не знает. И ты должен мне пообещать, что никому не расскажешь.
— Как его зовут?
— Это не столь важно.
— Скажи мне. Я должен знать. У меня есть право знать, мама.
— Какая разница?
— Я хочу знать. Я заслуживаю узнать имя своего отца.
Она прикусывает губу.
— Пожалуйста, мам. Я никому не скажу.
Она колеблется пару минут.
— Я обещаю, что никогда никому не скажу.
— Ты не должен никому об этом рассказывать, — всхлипывает она.
— Клянусь, я никогда никому не скажу.
— Твоего отца зовут Патрик Иден.
Через Неделю.
— А зачем тебе дом Патрика Идена? — рычит на меня мужчина, сверля с подозрением своими черными глазами.
Я открыто смотрю на него.
— Я друг его сына.
Он прищуривается.
— Какого сына?
— Джейка. Джейка Идена.
— Его дом с голубой дверью и занавесками. — Он указывает грязным пальцем на дорогу.
— Спасибо, мистер, — говорю я и отправляюсь в путь. Дом стоит напротив поля и леса. Здесь же находится крытая цыганская кибитка. Я иду мимо дома и деревьев. Идет дождь. Я прохожусь по мокрой траве поля и ложусь на живот в дупло у земли. Запах мокрой земли наполняет мои ноздри. Запах листьев, свежий и хороший. Здесь так хорошо. Не как в Килберн, где пахнет выхлопными газами от машин, смогом и каким-то отчаянием. Трава холодит голые ноги.
Лежа на животе, я жду.
Солнце выходит, и голубая дверь дома открывается, выбегает маленькая девочка. Моя сестра! На ней желтое платье. Она стоит у ворот и с нетерпением прыгает вверх и вниз. Из дома я слышу крик женщины.
— Шейн, иди на улицу и последи за сестрой.
Появляется мальчик с темными волосами, открывает деревянные ворота, и девочка тут же выбегает на улицу. Она держит воздушного змея. Мальчик выше меня. Я смотрю, как они управляют воздушным змеем. Потом появляется еще один мальчик постарше. У меня даже не возникает сомнений, что он мой брат. Он очень похож на меня. На самом деле, он выглядит один в один как я, только старше.
— Джейк! — кричит девочка. — Посмотри на меня. Посмотри, как высоко я могу запускать воздушного змея.
Он смеется и идет к ним. На пороге дома появляется еще один мальчик, младше Джека, но явно старше Шейна и девочки.
— Дом, иди ко мне, — с восторгом кричит девочка.
Старший из всех разворачивается, поджидая Дома. Пока я разглядываю сводных братьев и сестру с очарованным удивлением, подъезжает машина, и у меня перехватывает дыхание. Выходит высокий мужчина. Моментально девочка выпускает своего змея, он улетает в облака, а она бежит к мужчине с протянутыми руками и кричит:
— Папа.
Это мой отец!
Я вижу, как он подхватывает ее на руки и начинает кружить, она визжит и смеется. Потом вся семья собирается вокруг отца, моего отца. Я наблюдаю, как он открывает багажник и вытаскивает подарки. Я даже слышу их возбужденные голоса. Я вижу женщину, которая выходит из дома, как она гордо улыбается своей счастливой семье.
Я ощущаю такую жуткую ненависть к ней. А как же моя мама?
Горячие слезы скатываются у меня по щеке. Проходит много времени, когда они наконец заходят в дом и закрывают дверь. Я лежу на холодной, влажной земле. Это несправедливо. У них есть все, а у нас с мамой ничего нет.
Мне девять лет.
Я наливаю горячий кофе в кружку-термос, нажимаю на затычку, затем завинчиваю крышку. Ставлю на поднос с намазанным маслом тостом, кладу две таблетки от головной боли в маленькую пластиковую чашку и несу поднос в спальню матери. Это своеобразный ежедневный ритуал перед тем, как я ухожу в школу. Когда мама проснется, тост будет уже холодным, но она говорит, что совсем не возражает. Самое важное на этом подносе — две таблетки от головной боли и горячий кофе.
Я открываю дверь ее спальни и ставлю поднос на столик. Запах в комнате просто невыносимый. Особенно сейчас зимой, когда нельзя все время открывать окна, вонь распространяется повсюду. Как правило, я никогда не задерживаюсь здесь, поэтому и сейчас разворачиваюсь, но что-то привлекает мое внимание.
Мамина рука.
Она свешивается с края кровати. Даже мимолетно, я инстинктивно отмечаю, звенящую тишину и посиневшие ногти. Медленно, я разворачиваюсь назад и всматриваюсь в нее. Она уткнулась лицом в подушку. Я прикасаюсь к ее плечу и отдергиваю руку.