Она еще больше хмуриться, смотря мне в глаза, до конца не зная, верить или нет.
— Я до сих пор помню, как мерил шагами гостиничный номер, придумывая, как с тобой связаться, чтобы тебе не пришлось меня ждать. Я оставил тебе записку у официантки в «Коста». Но ты не появилась…
Она тут же резко отрицательно качает головой.
— На самом деле, я появилась.
Теперь настала моя очередь нахмуриться.
— Не может быть. Я звонил пять раз. Ты так и не пришла.
— Это невозможно. Я ждала тебя до закрытия. — Говорит она, хотя уже не так уверенно. Я не виню ее. Но это нелепо.
И вдруг меня словно ударяют что-то сверху. Ой, мать твою.
— В какую «Коста» ты пошла?
— Я… не могла вспомнить название улицы, поэтому сказала таксисту «Коста» на той же улице, что и Le Coq club.
Я закрываю глаза. Оказывается, вот он ответ — все так легко объясняется.
— На той улице две «Коста». Ты была в той, которую мы проходили мимо.
Она откидывается на спинку, бледная и грустная.
— Я не знала, что там две «Коста».
Я накрываю ее руку своей.
— Почему ты мне не позвонила?
Она трясет головой, как бы пытаясь очистить ее от дум.
— Я, видно, потеряла свой телефон в такси.
— Тогда почему частные детективы, которых я нанял, не смогли тебя найти, даже на Facebook?
— Я не пользуюсь им, и если ты искал Иззи, то, действительно, не мог меня найти. Я везде прохожу под своим полным именем — Изабелла Фарадей.
— Такая путаница все равно нас не разлучила. В итоге мы оказались здесь вместе, — радостно говорю я.
Она хмурится.
— О, Иззи. Ты даже не представляешь, как долго и упорно я тебя искал.
— Искал? — Она смотрит на меня огромными глазами. Мы открыто пялимся друг на друга. Потом с ней что-то происходит. И ее лицо превращается в отстраненную маску.
— Что случилось с твоим другом? С ним сейчас все в порядке? — Неуверенно спрашивает она, но ее лицо, словно лицо незнакомки.
— Я отвез Лиама в Норвегию в специализированную клинику, которая лечит новой методикой, типа ДНК. Мы провели там больше двух недель, он шел на поправку. У него все шло так хорошо… очень хорошо. Опухоли начали сокращаться, он, можно сказать, сделал огромный рывок в своем выздоровлении. Стал даже передвигаться, прибавил в весе, у него появился аппетит, он стал похож на самого себя, но это не продлилось долго…
— О, — выдыхает она.
— Я до сих пор не могу понять, что произошло. Иногда я думаю, что, наверное, было бы лучше для него и Ванессы, если бы я не вмешивался. Для меня тоже бы было лучше. Надежда может и убить. Его смерть, бл*дь, нас раздавила. У нас были такие надежды, когда он начал поправляться. Поэтому, когда он умер…
— Мне очень жаль это слышать, — говорит она. — Правда, очень жаль.
Я пристально смотрю в ее зеленые глаза. Она такая же красивая, как и тогда. Может, даже еще красивее. Возможно сказываются два года, когда я очень хотел ее увидеть, и сейчас она кажется мне еще прекрасней, чем в моих воспоминаниях.
— Я никогда не забывал тебя, Иззи. Дня не проходило, чтобы я не думал о тебе.
Она опускает вниз глаза.
— Сейчас это уже не важно.
Я хмурюсь.
— Я хочу, чтобы ты знала, мне жаль, что все это время ты думала, будто совершенно не важна для меня. Будто мне было наплевать. Это разъедало мне душу, когда я узнал, что ты приходила в отель. А я оставил сообщение в «Коста», но с известием о болезни Лиама, у меня выпало из головы, что мне нужно в первую очередь подумать об отеле…
Она поднимает руку и закрывает глаза.
— Не надо, хорошо? Просто не надо.
— Я не пытаюсь бередить старые раны…
Она открывает глаза, и они опять полны решимости, холодные. Я никогда раньше не видел у нее такого взгляда.
— Но ты бередишь. Ты. Прямо сейчас. — Она наклоняется вперед. — Я прошла через это. Правда. Все не так, как было раньше. Я не чувствую злости или боли. И теперь, когда ты объяснился, я лучше понимаю ситуацию. Лучше для хорошего… завершения.
— Завершения? Какого хрена ты говоришь?
— Я не понимала, что тогда произошло и пошло не так, а теперь понимаю.