Однако девушка понимала, что несколько франков, завалявшихся в ее кошельке, ничего не будут значить ни для мажордома, ни для другого напыщенного лакея в напудренном парике.
Она подошла к камину и позвонила. Шнур звонка представлял собой красивейшую узкую полоску гобелена. Он свешивался с карниза и был украшен золотой кисточкой. Гардения не смогла удержаться от мысли, что на те деньги, которые были потрачены на этот шнурок, она могла бы купить себе новое платье.
Некоторое время на звонок никто не появлялся, и Гардения стала раздумывать, не позвонить ли ей еще раз.
Наконец на ее вызов вошел лакей, тот самый лакей, подумала Гардения, который по приказанию лорда Харткорта принес ей поднос с едой. Мгновение Гардения колебалась, затем медленно на своем великолепном, почти классическом французском, произнесла:
— Попросите экономку прийти ко мне. Я не очень хорошо себя чувствую, чтобы присутствовать на приеме ее светлости, и мне бы хотелось, чтобы для меня наверху приготовили комнату.
Лакей поклонился.
— Я посмотрю, смогу ли я отыскать экономку, мадемуазель, — ответил он.
Гардении пришлось ждать очень долго. Вскоре у девушки возникло предположение, что экономка уже отправилась спать, ее разбудили, и ей пришлось вновь одеваться. Наконец она явилась. Это была женщина довольно неряшливого вида, с огромной грудью и растрепанными седыми волосами и, вопреки ожиданиям Гардении, совсем не похожая на строгих английских слуг.
— Добрый вечер, мадемуазель, как я понимаю, вы племянница мадам? — спросила экономка.
— Все верно, — ответила Гардения. — Но боюсь, я приехала в неподходящий момент. Естественно, я очень хочу видеть тетушку, но я так устала и неважно себя чувствую после продолжительного путешествия, что, возможно, правильнее будет подождать до утра, когда тетушка будет не так занята.
— Действительно, так будет вернее, — согласилась экономка. — Если вы последуете за мной, мадемуазель, я покажу вам вашу спальню. Я уже велела лакею отнести туда ваш чемодан.
— Большое спасибо, — с благодарностью сказала Гардения.
Экономка повернулась к двери и открыла ее. Гардении показалось, что шум, подобно урагану, ворвался в комнату. Она могла различить визгливые выкрики, мужские голоса, пронзительные восклицания женщин, грохот тяжелых предметов, за которым, подобно пушечному выстрелу, следовали взрывы хохота. Она не могла представить, что там происходит.
Экономка захлопнула дверь.
— Я думаю, мадемуазель, будет проще, если вы соблаговолите пройти черной лестницей. Из этой комнаты туда ведет дверь.
— Да, кажется, так будет правильнее! — согласилась Гардения.
Ей бы очень не хотелось, чтобы лорд Харткорт посчитал ее трусихой, но каждая клеточка ее тела сопротивлялась тому, чтобы окунуться в этот шум и неразбериху и выставить себя напоказ перед этой грубой хохочущей публикой.
Экономка подошла к книжному шкафу. Она, должно быть, нажала на какую-то потайную пружину, так как тот повернулся, и перед Гарденией оказалась дверь, ведущая в длинный узкий коридор. Не говоря ни слова, Гардения последовала за экономкой, которая толкнула за собой шкаф, и он встал на место. Они прошли по коридору, потом поднялись по узкой темной лестнице. На втором этаже они не остановились, а поднялись еще выше, на третий. Какое-то время экономка в нерешительности стояла у двери, и Гардения решила, что она собирается открыть ее. Однако, очевидно, что-то услышав, экономка передумала.
— Мне кажется, комната на следующем этаже больше подойдет вам, мадемуазель.
Они опять стали подниматься по лестнице, и на этот раз экономка отперла дверь, ведущую в ярко освещенный и устланный толстым ковром коридор, пройдя по которому, они оказались у главной лестницы. Гардения подошла к перилам и посмотрела вниз. Ей показалось, что на лестнице собрались мужчины и женщины со всех этажей дома. Шум их голосов оглушал настолько, что трудно было различить звуки скрипок.
Смех же, волнами проносившийся над всем этим сборищем, производил пугающее впечатление. Он казался странным и неуправляемым, как будто смеявшиеся люди слишком много выпили. Но Гардения выбросила подобное предположение из головы. Это ведь французы. Было очевидно, что по своей природе они были менее сдержанными по сравнению с англичанами, которые в той же ситуации вели бы себя иначе. Тем не менее Гардения отпрянула от перил и почти бегом бросилась за экономкой, которая уже успела открыть дверь маленькой комнатки.