Блестящая поверхность глаза показывала отражение, но не мое лицо. Там был Сю Шандянь.
Я поежилась и отвернулась. Большое окно аптеки отражало солнце, и там, где стекло должно было показывать меня, ухмылялся, торжествуя, мистер Сю.
Я опустила взгляд на землю, увидела лицо Сю Шандяня в маленькой луже.
— Всюду, — сказала я. — Он всюду. Я окружена.
— Где? — сказал мистер Янци. — Я его не вижу.
— В стекле, глазах, воде, — сказала я. — Он поглотил мое отражение, и я вижу его всюду. Я не могу увидеть себя, куда бы ни смотрела. У меня словно нет лица.
— Это пугает, Ли-лин, — сказал мистер Янци. — Это проклятие?
Я кивнула.
— Ты можешь его разрушить?
— Мой отец может, — сказала я.
— Тогда нужно скорее к нему!
— Знаю, — сказала я. — Я не была бы в этой ситуации, если бы пошла с отцом, слушалась бы его и помогала ему, не прося информации.
— Ли-лин, — мистер Янци покачивался, пока я шла по дороге, — твой отец не доверял тебе, не объяснил, что происходило. Он просил тебя слепо следовать его указаниям, не говоря, чего он пытается достичь.
— Да, — сказала я, — и это меня оскорбило. Но, может, я это заслужила. Может, глупая женщина, которая попалась в проклятие любви Сю Шандяня, не достойна знаний или силы. Я могу стать полезной, помогая ему. Мне не нужно задавать вопросы или понимать, что он делает. Мне нужно просто слушаться его.
Мистер Янци фыркнул.
— Ли-лин, ты можешь ошибаться. Люди так делают. Даже твой отец ошибается. Знаю, поверить сложно, но и я пару раз ошибался.
— Мистер Янци, мне пора признаться, что я не гожусь для задания. Я не справлюсь с Сю Шандянем, его древним деревом или этим Призрачным магистратом сама. Вряд ли я могу справиться даже с крысой, пишущей сочинения.
— Ты способнее, чем думаешь, — сказал мистер Янци. — Но, может, если ты немного поработаешь с отцом, вернешь себе уверенность.
— Было глупо идти в ловушку убийцы, смотреть на проклятую воду, а теперь я в бегах. Мистер Янци, я действовала безрассудно. Я все испортила.
— Возможно, но ты знаешь, чего ты не делаешь, Ли-лин? Ты не сдаешься.
— Я не сдаюсь, — сказала я. — Я все бросаю. Если проклятие что и доказало, так это то, что сама я справиться ни с чем не могу.
— Ты не одна, — сказал он.
— Знаю, — сказала я. — Ты много раз меня спасал. Но мне пора признать, что я не гожусь для такого.
— Ты просишь помощи?
Я фыркнула.
— Нет, я прошу, чтобы мне разрешили помочь. Если отец примет мою помощь, я буду следовать его приказам, беспрекословно слушаться всех его слов, делать то, что сказано, не задавая вопросов.
— Уверена?
— В чем? Мистер Янци, мне повезло, что я не помогаю Сю Шандяню готовить оружие против моего отца и не хвалю его ум, когда он хвалится, что убил свою маленькую жену. Моему отцу нужно узнать об этом, а потом ему нужно быть во главе. Те девочки заслужили быть в руках, что лучше моих.
— Твои руки отлично подходят, Ли-лин.
— Нет, — сказала я. — Я оплошала.
Мы прибыли к каменной лестнице, что вела к двери храма моего отца. Красные лакированные фонари висели по бокам от входа. Над дверью, словно бахрома, висели тканевые талисманы. Гордыми китайскими иероглифами было изображено название: «ПЕРВЫЙ ХРАМ МАОШАНЬ».
Я посмотрела на лестницу, голова кружилась. Проклятие Сю Шандяня не было завершено, и от мысли, что оно сжимает мое горло, я ощущала ужас. Я была на грани разрушения. Я устала от тревоги, страха и стыда, потому что меня обхитрили, и враг чуть не сделал меня лижущей его туфли.
Ступени передо мной были для людей, которые пришли помолиться или попросить отца о благословении. Я всю жизнь ходила через заднюю лестницу, деревянную и скрипучую, которая вела в комнату, которую я делила с отцом. Все те годы я была возле великого человека, никто больше не проводил так время с даоши. Но те дни минули.
Оставив мистера Янци на улице, я поднялась по каменным ступеням к двери. Талисманы из ткани обвивали порог, прогоняя призраков и чудищ, запечатанные силой седьмого сана. Деревянный блок в три дюйма высотой не давал трупам войти или выйти. Изображение Дверных богов висели по бокам порога, и на деревянной раме был вырезан иероглиф, двадцать линий «ни», что означало «мертвый призрак». Отец притащил к порогу одного из Братьев — разрушительных призраков — и убил его. Редкая метка на двери и след от убийства призрака должны были отпугнуть всех, кому не были рады.
«Не всех», — подумала я. Мне не были тут рады, а иероглиф меня не пугал.