— Вы шутите? — обернулась к нему я. — Мне нужен напарник, а не клоун.
— Серьезен как у алтаря, — все с той же интонацией сказал Брент. — Подумайте сами.
Не то чтобы я не успела подумать, скорее меня отвлек писк смартфона.
«Таллия Кэролайн перед смертью никому не звонила и никто не звонил ей. Последний разговор — голосовой чат магграма — состоялся в 11.28 того дня и продолжался 4 минуты».
А значит, он соврал, мрачно подумала я. Но чего-то подобного я ожидала.
Смартфон снова пискнул. Я разблокировала экран, полагая, что у Руперта появилась дополнительная информация, но это был Гордон. И его сообщение я прочитала три раза.
«Таллия Кэролайн за три недели до смерти сделала операцию по прерыванию беременности на раннем сроке. Результаты вскрытия подтвердились информацией из медицинской карты. К твоему сведению, у нее была плохая свертываемость крови, и ей назначили длительный прием коагулянтов. Как тебе такое?»
Глава одиннадцатая
Я работала в команде. Нравилась она мне таким составом или нет, я должна была соблюдать определенные правила, и поэтому я, легко проведя пальцем по экрану, чтобы он не погас, показала сообщение Гордона Бренту.
— И она ни с кем не говорила перед смертью, это легко установили, — деревянным голосом сказала я. — Он нам соврал.
— Соврал, — таким же бесцветным тоном согласился со мной Брент. — Ну, это многое объясняет.
— Что именно — это, и что объясняет? — поморщилась я. — Мы пока знаем два факта.
Экран погас, а Брент все продолжал в него пялиться. Я вздохнула и убрала смартфон в карман.
— Меня не удивляет, что ректор наврал про разговор, и что он задушил жену за аборт — тоже. Капитан, — ехидно добавил он обращение. — Была ли она беременна от любовника и избавилась от ребенка, при этом заявила, что не собирается подавать на развод, или была беременна от мужа и избавилась от ребенка. Допустим, будет доказан аффект…
— Вы берете задачку и вместо того, чтобы подумать, лезете в конец учебника смотреть ответ, — перебила я. — Излагаете очевидности, но вы не учли, что Томас мог быть в курсе беременности и в курсе аборта, хотя об этом он тоже ничего не сказал.
— Почему тогда он ждал три недели?
— Три недели он ждал — чего? — удивилась я. — Брент, ее беременность может быть связана с убийством, а быть может и нет. Но послушать вас, так мы дело уже раскрыли.
— А разве нет? — Брент тоже показался мне удивленным. — Его взяли с сердцем, можно сказать, прямо на месте.
«Однозначно пасует перед Рупертом и даже перед Стивеном, который сейчас ведет следствие», — сказал комиссар, и я с ним была целиком согласна.
— Если у кого-то нашли кошелек, это не значит, что он и убил старушку, — пробормотала я. — Странно, что вы все же следователь, Брент. Хоть и бывший…
— Потому что я прав. Потому что у меня интуиция.
Пожалуй, вот теперь я бы поспорила с комиссаром. Например: «Брент не дотягивает даже до стажеров, которым ставят “не пройдено” за практику»… Или Брент растерял все навыки, если они у него вообще были.
— Не стала бы так спешить.
Оставив Брента размышлять над ошибками, я прошла в ванную. Здесь должно было быть то, что я хотела найти. Если не здесь, то в спальне. В гардеробной. Может, даже в спальнях для гостей. Но должно — или нет, и вот если нет, тогда можно было бы разрабатывать эту версию.
Но то, что мне было нужно, я нашла практически сразу. «Ивимаксир», популярное средство, которым я и сама пользовалась. Наверное, им пользовались многие, кому оно было по карману, потому что у него был очень высокий уровень защиты, исключая один момент. «Ивимаксир» прекрасно работал во все дни цикла, кроме дня овуляции. Это побочные эффекты магии, и их не учитывать нельзя. Покопавшись в аптечке еще, я нашла и календарик, который отмечала Таллия, — его вкладывали в каждую упаковку этого противозачаточного средства именно для того, чтобы потом успешно отбиваться от исков.
Таллия учитывала действие «Ивимаксира». В ее аптечке были еще несколько средств так называемого «спермицидного действия», но в разы менее надежные. Видимо, это ее подвело. Что я нашла в аптечке еще? Да кучу всего, от простеньких препаратов от аллергии до дорогих мужских кремов от акне.
Итак: содержимое аптечки доказывало, что для ректора предохранение супруги секретом не было. Или как минимум доказывало то, что она не скрывалась и не пряталась в своем нежелании иметь ребенка. Какое-то из средств не сработало? Но и у нас нет препаратов, дающих стопроцентную гарантию. Если их вообще когда-нибудь хоть в каком-то из миров изобретут, в чем я почему-то сомневалась.
Но я привыкла доводить дела до конца. И я вернулась в комнату с окровавленным креслом — Брент все еще его рассматривал, — достала из чемоданчика пакетики, потом отправилась в ванную и методично изъяла из аптечки все, что там было, оставив разве что бинты и асептики. А потом навестила и хозяйскую, и гостевые спальни, на этот раз без успеха: там было пусто.
— Нашли что-нибудь? — Брент наклонил голову, словно не видел, что я пришла не с пустыми руками.
— По крайней мере, мы сможем проверить, какие она должна была принимать препараты для свертывания крови. Здесь есть несколько подходящих упаковок, в лаборатории сверят и скажут, что именно ей прописали и насколько четко она эти предписания соблюдала. Вы все рассматриваете кресло? Увидели что-нибудь?
Я хотела вернуть Бренту издевку, но он то ли не понял, то ли сделал вид.
— Как вел себя на допросе ректор?
— Как человек, у которого не все дома, — сказала я. — Удалось ему произвести впечатление или в самом деле у него не все хорошо с головой, но я приказала провести экспертизу.
— Можете точно вспомнить, что он говорил на допросе? — попросил Брент очень странным голосом. Не ехидно-небрежным тоном, к которому я уже начала привыкать и даже перестала обращать на это внимание, если Брент свое ехидство сознательно не подчеркивал, а серьезно и деловито.