И наконец, свершилось! Заветные дорогие строчки, мягко ложащиеся на сердце и текущие в мой разум живительной водой, были найдены мною почти в самом низу огромной стопки журналов. Я бы узнал этот стиль письма среди тысячи, нет, среди десятков тысяч стилей! Я трепетно пробежался глазами по тексту, а потом прочитал имя автора: Девушка Радости!
Что??? Я долго впитывал в себя значение этого необычного псевдонима. Девушка… Значит, она больше не скрывает свой пол! Радости? Значит… она больше не скорбит? Но почему же она тогда не возвращается домой? Почему до сих пор прячется?
Я с волнением начал исследовать обложку журнала, чтобы определить его месторасположение. Прочитал название города - ***! Это же совсем недалеко! Полдня пути! Значит, она все это время была так рядом!
Я тут же подскочил на ноги, поспешил в комнату, чтобы привести себя в порядок: побриться, одеться, и приказал приготовить мне коня: я должен немедленно отправиться в этот город и найти ее! Мэрилин! Как я надеюсь, что ты поверишь мне и простишь меня!..
25. Мэрилин
Я с тревогой и смущением смотрела на огромный банкетный зал, заполненный шикарно одетыми людьми. Отец Амалии оказался гораздо более богатым, чем я могла представить себе. Женщины блистали яркими нарядами и прическами, мужчины – богатыми костюмами и высокомерно-самодовольными лицами, а я… я чувствовала себя слоном в посудной лавке. Мне ли быть среди этого расфуфыренного общества? Мне, никчемной Мэрилин Дженкинс, не может привалить честь быть здесь почетной гостьей! Я повернулась к сияющей Амалии, которая с нескрываемой гордостью показывала мне этот «бал», и тихо смущенно прошептала:
- Амалия! Можно ли мне побыть в сторонке и потом поехать домой? Я… я очень не люблю большое скопление людей…
Амалия фыркнула, демонстрируя решимость не потакать моим надуманным страхам. За время, проведенное рядом со мной, она уже хорошо меня узнала и собиралась искоренить во мне любую немощь. Правда, я как-то не хотела бы в этом участвовать…
Амалия резко схватила меня за локоть и буквально насильно потащила вглубь зала, прямо в гущу богатенькой толпы. На нас оглядывались, оценивающе рассматривали с ног до головы, приветственно кивали, кто-то даже улыбался, а я очень сильно хотела раствориться в воздухе. Если бы я знала, что меня ждет, но нашла бы любую возможность не приходить сюда.
Наконец, Амалия остановилась и начала с очаровательной улыбкой представлять меня окружающим.
— Это Мэрилин Дженкинс – первая женщина-редактор в нашем городе!
Люди искренне или лицемерно, но все же удивленно вытягивали лица, перешептывались и пытались мне улыбаться. Я хотела бы вообще смотреть только в пол и не видеть их любопытных глаз, но глубоко укоренившая привычка быть максимально вежливой помогала мне кое-как посматривать на окружающих и даже выжимать из себя некое подобие жалкой улыбки.
Когда Амалия, наконец, представила меня всем, кому хотела, я выпросилась пройти куда-нибудь на свежий воздух, потому что мне от страха и неловкости было нечем дышать.
- Ты можешь выйти на балконную террасу, - предложила Амалия и указала нужное направление. Я с облегчение поспешила туда, надеясь спрятаться ото всех и немного перевести дух.
Там действительно было очень мало народу. Пара человек смотрели вниз во двор поместья, а еще несколько просто прогуливались взад-вперед. Я прошла в самый дальний конец террасы и сделала облегченный выдох.
На меня навалилась дикая усталость. Сильно жал тугой корсет, не давая возможность полноценно дышать. Шляпка постоянно скашивалась в сторону, заставляя меня все время ее поправлять. Болели ноги, не привычные к туфлям на каблучках, а на душе было так скверно, словно мне туда изрядно наплевали. Хочу домой! В свою коморку, где меня никто не тронет!!! А еще лучше… хочу к родителям, в мой настоящий дом… Я печально вздохнула. Усталость от прожитого стресса навалилась на меня с такой силой, что захотелось даже заплакать. И хотя в этой одежде я не чувствовала себя уродиной, но я-то ведь знала, что это – не более, чем ширма. Не настоящая я, а поддельная, подмалеванная и подправленная… А еще я зануда… А еще я нытик… А еще…
Стало вдруг так противно, что я даже остановила этот депрессивный поток. Хватит уже! К чему мне теперь это? Я не собираюсь выходить замуж и заводить друзей, а значит и эти переживания мне теперь ни к чему!
Сделав глубокий вдох, я попыталась взбодриться, когда вдруг почти над самым ухом раздался чужой дразнящий шепоток: