Ликан оторвался от её припухших губ и впился поцелуем в шею. Юля выгнулась и почти закричала, сходя с ума от возбуждения. Её тело стало горячим, влажным и податливым. И она хотела одного: ощутить Адриана внутри.
Грудь налилась, став тяжёлой и чувствительной. Низ живота стянуло мучительно-приятной судорогой.
Адриан разорвал её лифчик и сжал грудь, стиснув соски. Юлька закричала, выгибаясь навстречу его рукам. Ещё! Ещё! Сильнее...
Она почувствовала его колено между своих бёдер и, совершенно потеряв голову, потёрлась о его ногу. Она так возбудилась, что ликан мог ощутить это даже через ткань её белья и своих брюк.
Адриан подхватил её на руки и потащил в спальню. Бросил на мятое покрывало и навис над Юлей, красивый, сильный, горячий.
Секунду он смотрел на неё, а потом набросился с поцелуем. Настойчивый, жадный, негромко рычащий от страсти.
Адриан стащил с неё юбку вместе с бельём и неожиданно ласково поцеловал между ног. Юлька задохнулась от стыда и вожделения. Ликан высунул язык и начал ласкать её, невероятно стыдно и так хорошо!
Юлька застонала в голос, вцепившись в покрывало пальцами. Вскинула бёдра навстречу незнакомым, безумным ласкам.
Ни самообладания, ни гордости, ни стыда. Только дикая страсть. Влажная и нежная. Твёрдая и сильная. Горячая и тугая.
Узко. Глубоко. Больно и хорошо.
Юлька кричала и плакала. Впивалась пальцами в сильные плечи. Принимала его. Влажный язык. Настойчивые пальцы. Напряжённую плоть.
Умирала и воскресала в его руках. Ощущала его в себе, так глубоко, так тесно и так правильно.
Он целовал её губы и шею, ключицы и соски. Слизывал её слёзы и пот.
Брал её бережно и сильно. Нетерпеливо и осторожно. Будто они любили и потеряли друг друга тысячу лет назад — и наконец снова обрели.
Под утро измождённая девушка почти отключилась, охрипнув от стонов. Ликан, кажется, совсем не устал. Он, уже одетый, завернул её в чистую простынь, взял на руки и понёс куда-то. Юля хотела задремать у него на руках, но вдруг поняла, что он вынес её из квартиры.
— Тихо, всё хорошо, — шепнул он, почувствовав, что она зашевелилась.
В его машине Юлька всё-таки отключилась.
Адриан привёз её в небольшой отель.
Они долго принимали вместе душ. Потом ели заказанную им пиццу и фрукты. И Юля не стеснялась своей наготы, как будто они были вместе давным-давно. Или как будто всё это — сон. Всё нереальное и потому не стыдное и не страшное. И можно целоваться на балконе, завернувшись в одну простынь на двоих. Можно прикасаться к нему и чувствовать его пальцы в самых сокровенных местах. Можно улыбаться и смеяться без причин просто потому, что он рядом.
Когда небо стало уже совсем светлым, Юлька уснула в его объятьях, обессилевшая и счастливая.
...Проснулась Юля от того, что всё тело непривычно ныло, как будто накануне она таскала неудобные коробки и зачем-то гнулась во все стороны.
— Прекрасная Джули, — прошептал чей-то голос, и кто-то ласково куснул её за ушко.
Тут Юля окончательно проснулась и осознала, что она голая, что она прижимается спиной к умопомрачительному ликану, который ночью выделывал с ней всякое, и что она счастлива.
— Я слышу и вижу, что ты проснулась, — Адриан снова укусил её за ухо, а его рука скользнула Юле на грудь.
Он сжал пальцы — и девушка невольно застонала, прижимаясь к нему плотнее. Как приятно!
— Мы вчера ещё не всё попробовали, — язык ликана коснулся её мочки, а потом скользнул по краешку ушной раковины.
Пальцы ликана сдавливали её сосок, и Юлька ощутила, что очень-очень возбуждена.
Адриан отпустил её грудь и медленно погладил по животу. Юля застонала от нетерпения. Рука ликана наконец опустилась ниже. Его пальцы скользнули к самому чувствительному месту. Слегка нажал, помассировал. Снова несильно нажал и начал потирать, пачкая пальцы влагой.
Юлька рефлекторно начала двигать бёдрами в такт его движениям — и вскоре протяжно застонала, чувствуя, как сладкой дугой выгибается тело, а горячие волны пронизывают её от макушки до пяток.