Юля кивнула, и горькие, жгучие слёзы пролились из её глаз
Она больше не могла сдерживаться. У Адриана всё-таки есть невеста. Он обманывал её, Юлю, и невесту свою обманывал. Впрочем нет, наверняка интрижка с человечкой даже не считается обманом, так — небольшое приключение. Им двигала не симпатия или влюблённость, а любопытство и азарт. Он просто хотел погулять перед свадьбой. Он не любит её. Никогда не любил.
И да, несмотря на всё это, она желает ему добра. Пусть будет счастлив со своей Бриэной.
...Почему же так больно?..
Водитель, не отрываясь от дороги, протянул ей платок.
Юлька торопливо вытерла лицо, но это было бесполезно. Слёзы всё текли и текли. А где-то глубоко внутри ворочалось что-то тяжёлое и колючее. Так больно ей не было никогда.
— Вас не оскорбит, если я предложу вам деньги в качестве моральной компенсации? Я знаю, что человеки своеобразно относятся к чувствам и деньгам, но ведь мой сын вас действительно обидел, причинил вам страдания, и я хочу их хотя бы отчасти компенсировать.
Юля отчаянно замотала головой. Нет, ей ничего не надо от ликанов. Ни их денег, ни их внимания. Пусть обманывают друг друга. Пусть целуют своих ликан, пусть спят с ними, женятся на них...
Она закрыла лицо ладонями и заплакала навзрыд.
Так больно дышать. Так больно жить. Зачем всё это? Зачем?
Хотелось перестать существовать.
Хотелось никогда не знать Адриана. Пусть лучше её бы изнасиловали тогда. Пусть лучше убили бы, чем... чем... вот так.
Чем осознать себя игрушкой красивого избалованного оборотня.
Зачем он с ней вот так? Почему не сказал, что у него есть невеста? А, он просто хотел развлечься с глупой человечкой. И правда ведь — глупая! Надеялась на что-то. Думала, что он тоже её любит.
Юля плакала и плакала. Сначала не могла остановиться. А потом не хотела. Пусть льются слёзы, пусть ликаны, сидящие рядом, считают её истеричкой. Ей всё равно. Она отплачет сейчас и постарается забыть. Забыть его руки и губы, забыть его голос и жар его тела. Забыть его улыбку и оскал его хищной части. Забыть, как он умирал и как убивал рядом с ней.
Пусть ликаны живут по своим законам. Пусть играют в свои игры, в похищения, в секс и любовь.
Но без неё.
Люди
Юля не заметила, как машина доехала до особняка Вольфклауненов, как авто остановилось и из него вышел Александр, как вынесли Адриана.
Когда слёзы иссякли, и им на смену пришла равнодушная, тупая апатия, внедорожник, в котором были только Юля и водитель, нёсся по городу в сторону её дома.
Девушка смотрела в окно, но не видела ни начинающих желтеть тополей, ни других машин, ни домов, ни рассвета. Вернее, видела, но ей было всё равно.
Её высадили у знакомого подъезда. Юля зашла в дом, поднялась на свой этаж и толкнулась в дверь квартиры. Ключа нет. Где же она его оставила? Уже и не вспомнить. То ли в одним из номеров отелей, куда возил её Адриан, то ли на работе, то ли в чьей-то машине. А может, в больнице или вообще внутри квартиры. Всё равно.
Дверь квартиры напротив открылась, и на площадку вышла соседка.
— Юля, здравствуй! Ой, а что с тобой такое?! Ой... сейчас ключи принесу! Ой, что такое?
Соседка, причитая, убежала к себе и через минуту вернулась с Юлиными ключами. Открыла дверь и завела Юлю в квартиру. Самой Юле было всё равно.
Соседка усадила её за стол и стала хлопотать вокруг, заваривая чай и что-то бормоча. Юля не слушала. Вот тут, на этом краю стола, стояла банка с букетом, который подарил Адриан. Если чуть повернуть голову, будет виден коридор, в котором они с Адрианом целовались.
Сотрутся ли когда-нибудь эти воспоминания? Перестанут ли ранить её?
Она безучастно выпила приготовленный соседкой чай и вяло поблагодарила за доброту. Пообещала что-нибудь съесть, уверила, что с ней всё в порядке — так странно, Юля слышала свой голос, но сама как будто не участвовала в беседе.
Соседка наконец ушла, и Юля долго неподвижно сидела в холодной тёмной кухне.