Но ничего другого не оставалось. Она завернулась в покрывало, как в тунику, и слезла с кровати.
— Адриан...
Ликан не слышал. Он яростно расправлялся с братом, и в воздухе всё гуще пахло кровью.
— Адриан, хватит!
Бесполезно. Он даже не посмотрел в её сторону. Он убьёт Адаларда.
— Адриан, я прошу тебя...
Наверное, охваченный яростью, он вообще не замечал её. Надо подойти и обнять его. Заставить отвлечься от брата. Адалард, конечно, подонок, и какая-то часть Юли злорадно радовалась: поделом ему, пусть поймёт, каково это — оказаться беспомощной жертвой в руках того, кто гораздо сильнее. Но даже эта часть Юли не желала Адаларду смерти.
И Адриан наверняка раскается, убив брата. Но будет поздно. Мёртвого не воскресить.
Если Адриан не слышит, значит надо обнять его. Возможно, он, не справившись со звериной натурой, оттолкнёт её или даже ударит. Но отвлечётся от брата.
Юля шагнула от кровати в сторону рычащего клубка ярости и боли.
Но не успела она сделать второй шаг, как в дверном проёме появился ещё один обращённый ликан. Огромный, раза в полтора больше её возлюбленного, и чудовищно страшный. Если обращённый Адриан мордой походил на волка, то этот ликан был похож на монстра, на волка из ада.
От него веяло силой и не злостью даже — ненавистью. К Юльке. К молодым ликанам. К слугам. Ко всему живому.
Он одним движением оказался возле сыновей — и зарычал так, что Юлька оглохла и упала на колени, зажав руками уши и зажмурившись. Его рычание ощущалось в воздухе, ощущалось всем телом: её кожа покрылась мурашками. В его рычании слышалась угроза — и ещё что-то тёмное, жуткое, манящее и отталкивающее одновременно.
Юлька всё бы отдала, чтоб никогда не больше не слышать это.
Она пришла в себя через несколько секунд. Прижала к груди упавшую тунику из покрывала и, обмирая, заставила себя посмотреть на ликанов.
Огромный монстр схватил Адриана и крепко держал его поперёк тела, прижимая руки к бокам и не давая двигаться, а слуга быстро оттаскивал окровавленного Адаларда. Юля не стала разглядывать его неподвижное тело, но не могла не заметить чудовищных ран.
Адриан пытался вырваться, но отец — а Юля не сомневалась, что это Александр — был сильнее.
Юлька вскочила и подбежала к ликанам. Встала так, чтобы Адриан мог её видеть, и горячо, торопливо зашептала:
— Адриан, успокойся. Слышишь меня? Это Юля. Я прошу тебя успокойся!
Она протянула руку, чтобы коснуться его оскаленной морды, но Александр предупреждающе рыкнул, и девушка застыла, чуть-чуть не дотянувшись до серой шерсти.
— Адриан... — еле слышно выдохнула она. — Я люблю тебя...
Свирепо сверкающие глаза ликана моргнули, и Юле показалось, что он её услышал. Он посмотрел на неё, а затем его морда начала трансформироваться — и через минуту перед девушкой стоял Адриан в человеческом обличии. Его отец тоже стал человеком.
Александр развернул сына к себе лицом и резко, без замаха отвесил ему пощёчину.
Адриан шагнул назад, держась за щёку. Юле не видела его лица, но была уверена, что на нём были написаны недоумение, обида и злость. Она попятилась, чтобы Адриан не врезался в неё, и сама чуть не упала, споткнувшись о задравшийся край ковра.
— Как ты посмел?! — проговорил Александр, глядя на сына.
Он говорил негромко, но от его тона Юльке стало холодно. В горле пересохло, ладони почему-то стали ледяными. Сейчас Александр был не менее страшен, чем тогда, когда выглядел чудовищем.
— Мало того, что из-за тебя погибла мать, теперь ты решил убить и брата?! — Александр по-прежнему не повышал голоса, но так жутко Юле не было даже, когда её похитили.
Он решительно направился к выходу из комнаты. В пустом проёме замер на секунду и сказал, не поворачиваясь:
— Лучше бы у меня был один сын.
И скрылся в коридоре.
Под утро
Юля тряхнула головой, прогоняя остатки ужаса, и подошла к Адриану. Он всё стоял спиной к двери, так и не сдвинувшись с места с того момента, как отец его ударил.