До утра ребенок пролежал без сознания, а когда лучи солнца ворвались в комнату, отец поднял своего сына и сказал:
- Либо мы, либо они! Выбирай!
Маленький Джер, глядя на истерзанный труп матери, дрожал. Его голос был еле слышен, но ответ прозвучал уверенно:
- Я с тобой!
Отец, чье сознание контролировала мгла, а организм переполняли чужие, дурманящие эмоции, не заметил, как побелели губы сына. Джеру пришлось крепко сжать их, чтобы не разреветься и не накинуться на тарлана с кулаками. Тогда он думал только о силе и магии, это помогло уберечь истинные намерения. Лишь спустя год он поделился ими с единственным другом – Айвеном. С того момента они вместе, дети поклялись друг другу идти до победы! Ни шагу назад, никаких сомнений и душевных терзаний – главное в их жизни цель!
Но Джер предал друга, когда заступился за Надю. Он был обязан сделать все, чтобы найти медальон. Трилистник – ключ к могуществу тарланов, а значит, слабость пришельцев, их погибель. Надин и ее подруга – лишь пешки на шахматной доске, а играют другие. Пешки должны умереть, они всегда умирают, потому что их не спасти. Помогать нужно тем, кто пригодится. Нужна ли Надя? Нужна! Она вкусная! Тогда почему Джеру так больно от одной только мысли, что он выпьет ее? Почему с ней он не способен контролировать себя? Почему рядом с Надин полукровка думает не об убийствах, а о детях, которые у них родятся?
Крик отчаяния и невыносимого страдания разорвал установившуюся тишину.
И небольшой опрос. Выбираем Джера. Какой он?
1.
4.
3.6
Я проснулась от страшного рыка. Он напугал меня так сильно, что сердце в груди словно бы взбесилось. Оно билось неистово, и мне чудилось, что ребра ломаются под его напором. Волевым усилием я заставила себя дышать ровно и глубоко. Чтобы выровнять взволнованное дыхание, мне пришлось полежать некоторое время без единого движения, думая о приятных мелочах, случающихся в моей прошлой жизни. Шорохах ветра в ветвях берез за окном; лучах солнца, веселыми зайчиками прыгающими по моей спальне; ароматах цветов, стоящих в букетах, которых дарили мне многочисленные поклонники; сладком вкусе пломбира, напоминающем о беззаботном детстве. Иногда я сглатывала, пытаясь избавиться от горечи в горле. Слишком отчетливо осознавала, что моя жизнь теперь в руках чужака. Он никогда не сможет гарантировать мне светлого будущего, потому что сам не уверен в завтрашнем дне. Хуже всего, что этот чужак, потомок пришельцев из космоса, стал моим любовником, и каждый наш поцелуй, каждое наше соитие может стать для меня смертельным. Я слишком хорошо понимала это и пыталась свыкнуться, но мысли казались бредом. Ярким всполохом в моем сознании сияла одна, что я полюбила своего предполагаемого убийцу. А ведь казалось, что давно переросла юношеские мечты и стала взрослой рассудительной женщиной, считающей, что подобные отношения – выдумка.
В глубине души я задумывалась над тем, что моя смерть станет наилучшим исходом. Она оборвет цепь страданий. Но упрямый характер, и оптимистка, живущая внутри меня, требовали действовать, а не сидеть, ожидая, пока меня убьют. А потом я вспомнила о Лизе и обо всех своих родных. Они не поймут, если узнают, что я легко сдалась, не пытаясь вернуться к ним, не пытаясь помочь лучшей подруге.
Я поднялась, одежда моя в беспорядке была разбросана по полу, поэтому стянула то самое, бархатное покрывало винного цвета и завернулась в него. Колени дрожали, но я заставляла себя идти в противоположный конец зала. Там, в дальнем углу, сидел, прислонившись к стене, Джер. Его прекрасные темные крылья были сложены, руки безвольно опущены вдоль тела. Вся поза полукровки выражала скорбь и душевную муку.
Он резко поднял голову, едва я двинулась в его сторону, и теперь напряженно следил за мной горящим взором. Но попыток подняться или что-то произнести не делал. Мне было тесно в его присутствии, но чувства, что питала к нему, не позволяли трусливо сбежать.
Когда между нами оставалось два шага, Джер распахнул крылья, и я ощутила порыв ветра на своем лице. Острые когти царапнули мраморный пол зала – жест, предупреждающий меня не подходить ближе. Я послушалась и остановилась, пытаясь унять сбившееся дыхание, а затем заговорила:
- Я всего лишь хотела спросить, как ты себя чувствуешь, - голос не подвел меня, я произнесла фразу спокойно, без надрыва и ненужной дрожи.
- Нормально, - сверля меня тяжелым взглядом, отозвался он.