Добралась, но испытала глубочайшее разочарование. Раз за разом я остервенело крутила краны, но из них не вытекло и капли. Поглощенная отчаянием, не осознавая, что говорю, я взмолилась:
- Отдам жизнь за глоток воды!
Сердце громко отчитывало удары, глухо ударяясь о ребра, кровь прилила к вискам, тело плавилось от жара, и мне казалось, что я вот-вот умру. Прикрыла веки и без сил опустилась на пол.
Судьба распорядилась иначе, сыграв со мной в очередной раз. Сначала я не поняла, что за звуки улавливают мои уши. С недоверием открыла глаза и вскочила. Руки дрожали, когда я протягивала их, оторопело рассматривая прозрачные капли, с громким стуком падающие на металлическую поверхность раковины.
Когда первая капля попала в мои ладони, я едва не застонала от накатившего блаженства. Старалась не пропустить ни одной, мечтая, чтобы ладони наполнились как можно быстрее. Почти не дыша, я поднесла руки ко рту, готовясь сделать вожделенный глоток.
Толчок слева нарушил мои планы, вода растеклась по полу, и я, моргая от обиды, смотрела на сверкающую лужицу. Мое оцепенение продлилось недолго, жажда не позволяла оставаться на месте, и я снова протянула ладони, чтобы заново набрать воду.
- Не смей! – за спиной раздался опасный, скрежещущий голос.
- И не подумаю! – все разумное, что было во мне, отступило.
Мне хотелось лишь одного, и я упрямо двигалась к своей цели, пропустив мимо ушей предупреждение полукровки. В этот миг я ненавидела его.
Вода не успела наполнить мои ладони, мир перевернулся, а затем меня швырнули на кровать.
- Я. Сказал. Не смей! – тяжело дыша, словно пробежал пару километров, сказал Джер, грозно нависая надо мной.
И ярость вскипела во мне, я обрушила на полукровку серию ударов, стараясь причинить ему боль, выплеснуть свое негодование. Я била на эмоциях, пытаясь ударить, как можно сильнее. Джер шумно выдохнул, и мне показалось, что мои старания для него ничего не значат. Я взбесилась еще больше, но он с легкостью перехватил мои руки и крепко сжал коленями мои ноги.
- Успокоилась? – вглядываясь в мое лицо, спросил полукровка.
Я буквально сошла с ума, замечая, что ничуть не задела его. Эмоции ураганом бушевали во мне, мешали трезво рассуждать. Они изменили меня, свели с ума.
Пощечина обожгла мою щеку, и я со страхом посмотрела на склонившегося надо мной Джера. Вопреки всем моим опасениям, он бить снова не стал, только повторил свой вопрос:
- Успокоилась? - и так как я не ответила, продолжил. – Пришла в себя? Понимаешь, где и что делаешь?
Голос полукровки звучал устало, выражение обреченности застыло в темной глубине его взгляда, губы напоминали тонкую линию. Лицо побледнело, а на висках проступили бисеринки пота, каждый мускул был напряжен до предела, еще вот-вот и взорвется. Я сочла за благо кивнуть, а затем на меня накатила слабость. Все, что могла, смотреть в потолок и тихо вздыхать. Джер отпустил меня и ушел, но вскоре вернулся, шурша оберткой. Очень осторожно он вложил в мои полураскрытые губы кусочек шоколада. Я непроизвольно скривилась, ну не любила горький шоколад и точка.
- Ешь! – приказал полукровка, а противный кусочек уже начал таять на языке, так что мне пришлось глотать.
Слезы текли по щекам, я ощущала полную беспомощность и зависимость от Джера, а он продолжал кормить меня невкусным, горьким шоколадом.
К безграничному удивлению, мне стало намного легче, после того, как был съеден последний кусочек. Джер отошел, а я смогла подняться. Хлопая глазами, смотрела ему в спину, а затем выговорила:
- Спасибо.
Полукровка, обернувшись, кивнул, а затем вполголоса произнес:
- Я говорил, что для восстановления сил тебе необходим горький шоколад.
Пришлось напрячь память.
- Да, - с виноватым видом отозвалась я. – Припоминаю, ты когда-то говорил о ведьмах и магах.
- Да, - он тоже кивнул и присел на край кровати неподалеку от меня. Замолчал.
Я чувствовала дрожь, пробегающую по позвоночнику. Я боялась Пустоши, боялась того, что она сотворит со мной. Никогда я не вела себя подобным образом. В самой тяжелой ситуации старалась сохранить хладнокровие. Пустошь что-то сделала со мной, она, как будто была живой. Мне виделось огромное чудовище с пастью, полной острых клыков, и мы, сидящие глубоко в его нутре. Откуда-то я знала, что это Пустошь исполнила мое желание, и четко понимала формулировку, сказанную собственным языком. Ужас холодил мою душу, а Джер безмолвствовал. Чтобы не пропасть в бездне выдумок, нашептанных страхом, я попросила: