Кот. Я тебя не переубеждаю, кто я такой? Мне лишь кажется, что ты ошибаешься. Думаешь хуже, чем всё есть на деле.
Девушка. Всё равно не понимаю… почему тебя это вообще трогает?
Кот. Это удивительно?
Девушка. Ты выглядишь так, будто тебя никто не волнует, кроме себя… тебя самого.
Кот. Очень приятно. Дело в том, что я всяких людей знал: плохих, хороших… среди них были, что называется, люди искусства. Художники там… поэты. И вот, спустя долгое время, мне попадается ещё один поэт, мне просто любопы-ы-ы…. Вру! На самом деле мне любопытно другое, с позволения спросить…
Кот замолкает.
Девушка. Чего ты замолк?
Кот. Жду позволения спросить.
Девушка. Давно ты такой тактичный?
Кот. Кто тебя так обидел — вот мой вопрос.
Девушка. Что?
Кот. Кто тебя так обидел? Коты самолюбивы, но люди изначально точно такие же. Их значимость могут умалить только они сами, и не просто так, а… из-за кого-то.
Девушка отводит взгляд.
Кот. Я полагаю, ты перед кем-нибудь почитала свои стихи, а они сказали: «глупо». Теперь ты считаешь также. Но удивительно другое…
Девушка. Что?
Кот. Ты не прекратила. Ты всё равно пишешь стихи, твоя тетрадка наполовину исписана. Как думаешь, что это значит? Это значит, что это, искусство поэта, твоё!
Девушка. Тебе правда так кажется?
Кот. Иначе я бы не сказал. А что, ты будешь спорить?
Девушка. Нет. Это… действительно моё. Мне нравятся мои стихи. Я в них свои переживания вкладываю, свою душу. Так делает всякий человек, который занимается любимым делом.
Кот. Это же хорошо.
Девушка. Но я хочу делиться этим с людьми!
Кот. Так в чём проблема?
Девушка. Проблема… проблема моя…
Кот. Не бойся рассказывать.
Девушка. Не обижайся, мне непривычно! Многие люди не умеют хранить секреты.
Кот. Я умею хранить. Я — кот.
Девушка. Честно?
Кот. Что кот? Нет, иногда я сомневаюсь, конечно…
Девушка. Я серьёзно.
Кот. Ладно, прости. Умею хранить секреты, правда. Представляешь, сколько раз мне душу изливали? Держать рот на замке — тоже искусство. И я им владею в совершенстве. Так что?
Девушка раздумывает, решается.
Девушка. Я показывала свои стихи только двум людям.
Кот. Кому?
Девушка. Неважно. Главное, что они мне очень дороги! Так вот, один из них сказал, что мои стихи очень хороши. И говорил он это так странно… что я даже не поняла сначала, что не так. А второй сказал, что стихи не очень качественные, понимаешь? И только тогда до меня дошло, что было не так с первым человеком: он говорил неискренно, но мне побоялся сказать, что ему стихи не понравились. Он не хотел меня обидеть и соврал!
Кот. Но другой-то сказал правду!
Девушка. Я боюсь, что всегда так будет. Одни мне будут врать, другие говорить, что всё плохо. Если честные люди во мне видят бездарность, зачем продолжать?
Кот. Потому что тебе это нравится.
Девушка. Это не так просто, как ты говоришь.
Кот. Те двое — это твои родители, да?
Девушка. Нет. Другие, но тоже близкие. А родители… знаешь, они были важными людьми, при высоких должностях. Они учили меня на людях себя вести соответствующе, хотели, чтобы я была им подобна. Я училась на отлично, во всём была лучшей. Но надежд их не оправдала. В творчество подалась. Они моих стихов не видели, но сам факт, чем я увлекаюсь, уже позорил меня, следом их, следом всю семью.
Кот. Неприятно, конечно.
Девушка. Очень даже. И как можно после этого хотеть кому-то что-то показывать? Если даже близкие меня не могут, ладно понять, но принять элементарно!
Кот. Может быть, просто, что называется, забить на их мнение?
Девушка. Как можно? На родных людей?
Кот. Ну да! Ты ведь не убежишь от своей любви к стихам. Рано или поздно она тебя настигнет. Зачем терять время?
Кот поднимается с места, ходит из стороны в сторону.
Кот. Старик-поэт, о котором я говорил, любил на набережной вслух читать. По субботним вечерам туда собирался народ, и он декламировал. Старик творить начал под конец своей жизни, и, само собой, сначала у него не очень хорошо получалось. Но народ всё равно тянулся. Первые стихи были нескладными, но от них исходило столько любви… Если старик получал от слушателей дельные советы, он их учитывал и… умер он как прославленный поэт.