– Господин Рейнхард, Железный Канцлер, – сказала девушка. – Бывший начальник Силового Департамента. В семь тысяч пятьсот семнадцатом, когда из-за кадровых интриг вся Канцелярия чуть не развалилась – он принял руководство. И первым делом устроил чистку от всяких воров и интриганов, Семнадцатый год до сих пор вспоминают: а вторым – покончил с сепаратизмом. В Приболотье ввели войска, и… Ну, в общем, с тех пор настал порядок. Ага.
Алиса по голосу почувствовала, что подруге неприятно говорить. Может, тогда она впервые усомнилась в непогрешимости своей дорогой Канцелярии? А может… В неверном лунном свете Алисе показалось, что Милашка разглядывает портрет Канцлера с каким-то странным выражением; потом, будто опомнившись, рыжая девушка поспешно свернула банкноту и сунула в карман.
Какое-то время девушки молчали, глядя на звёзды.
– А ты знаешь, как на падающую звезду желания загадывать? – спросила Милашка.
– Нет. Как?
– Да просто. Видишь, звезда падает – и, пока не погасла, загадываешь! Мы так с ребятами, бывало, в детстве гадали, когда на крышу ночами выбирались: иногда по полночи сидели.
– И как? Что-нибудь сбылось?
Милашка ответила не сразу. Но Алисе отчего-то стало неловко: и показалось, что лучше было об этом не спрашивать.
– Сначала д-думала, что да, – наконец тихонько сказала Милашка.
– О. Прости…
– Да ладно, – Милашка тряхнула головой и невесело улыбнулась. – Может, сейчас больше повезёт! Смотри внимательней в небо, вдруг да увидим?
***
Ночной ветер гулял над горами, закручиваясь вихрями на склонах, проносясь по ущельям. Ветер тянул вечную, переменчивую песню, от которой сладко пело сердце. Ветер был врагом, коварным и непостоянным – но был и другом. Он нёс вперёд и поддерживал под крылья, не давая упасть.
Йон пронёсся над каменистым склоном, качнув крыльями и чуть не зацепив о землю – травы заколыхались ему вслед. Заложил вираж над обрывом, ложась на попутный поток, снизился и помчался сквозь каньон, ловкими движениями направляя крылья.
Слева и справа мелькали в ночи отвесные каменные стены в слоистых разводах пород. Впереди утёс, на котором ветер образует восходящий поток – слабый, но достаточный, чтобы взять вверх и воспарить над каньоном. Так и вышло: планёр задрал нос, стены устремились вниз – и он вырвался из каменной теснины, возносясь всё выше над ландшафтом.
Закладывая победный круг, Йон торжествующе рассмеялся, и смех его разнёсся над ночными долинами. Ликующий, звонкий смех подростка, который может всё, и весь мир лежит у его ног.
Всего два года назад получивший право летать, Йон поныне не изжил мальчишеского восторга первого полёта. Ах, крылья, такая простая, и при этом безупречная, отточенная веками конструкция! Веер бамбуковых распорок и шёлковой перепонки, лёгкая рама для пилота, пара рулевых закрылков да несложная система ремней и тросов для управления – но какой простор свободы дарят они! И как восхитительно это, раз за разом нарушать запрет и совершать то, на что решается не каждый взрослый.
Пусть старшие летуны ворчат, что ночные полёты только для самых опытных. Пусть шаманы твердят о коварстве луны и тьмы, об обманных ветрах… Но Йон в свои пятнадцать лет твёрдо знал, что он – прирождённый ночной летун. Как славный Михе «Полуночная Буря», в Войну Каньонов доставивший письмо Красному Князю под покровом ненастной ночи и принесший победу. Как «Лунные Ведьмы», легендарный клин летуний под предводительством великой Шилке! Старики просто завидуют, ведь им не подняться больше в небо; а он…
Когда мальчиком Йон пришёл в Мужской Дом, выпил ритуального чаю и заснул на алтаре, чтобы проснуться в новом теле подростка – он сразу ощутил в себе кипучую силу, отвагу и ярость укрощённой молнии! И она, эта сила, жаждала свободы, отваги и подвигов. Жаждала крыльев.
Мог ли он, сирота, родителей которого забрал оползень, надеяться на полёт? Да, мог. И добился, потому что не только надеялся, но к тому же был отважен и не боялся трудностей. Так кто помешает ему теперь доказать свою отвагу старшим?
И в эту ночь он снова украдкой выбрался из ученической хижины, обошёл сторожей, пробравшись по увитому корнями горному склону на пусковой уступ, где, как птицы на привязи, ждали учебные планёры, отыскал свой… И вот она – свобода!