Пусть будет новый нагоняй, когда на рассвете он небрежно спикирует на посадочное плато. Пусть опять лишат полётов на неделю, оставят без сладкого к чаю… Зато с каким завистливым восхищением будут смотреть на него остальные мальчишки! И наставница Сирше, выговаривая ему, конечно же, будет сердиться понарошку, пряча в уголках глаз гордую улыбку: дескать, растёт славная смена.
И с каждым таким рассветом всё ближе день, когда он, Йон из Вересковой Впадины, пройдёт второе и последнее посвящение – и пробудится уже мужчиной, которому никто никогда ничего не запретит. И возьмёт себе настоящее мужское имя. Например, Тихе! Да, самое то…
Замечтавшись, Йон чуть не пропустил Мервин Пик, за которым ветра резко менялись. Растяпа, мысленно укорил себя паренёк, натягивая рулевые ремни и закладывая вираж. Вот так, порядок: теперь попутный ветер понесёт его до Хельмова Распадка, откуда прямая дорога домой. Вовремя опомнился! Ещё немного, и унесло бы восточным ветром далеко-далеко, к заросшим соснами Двум Вершинам, откуда не меньше суток добираться до дома…
Про те Две Вершины говорят, будто место дурное, не хуже Бесова Каньона. Наставница Сирше, перепив как-то на весеннем празднике чаю с цветами хмелюги, рассказывала, будто девчонкой видела на их заснеженных вершинах две хижины, белую и чёрную, и дымки из труб курились в небо. А Беннека из второго лётного отряда однажды взаправду унесло туда ветром. Вернулся только через сутки, перепуганный и ошалевший. Когда его отпаивали кофе – рассказывал небывалые вещи: клялся, будто кружил над тамошними сосняками не меньше трех дней. И всё повторял: «Главное, вижу – вот сова летит; отвёл глаза, гляжу – ой, не сова то, совсем не сова… Ой, братцы…» Так и отстранили Беннека от полётов.
Йон промчался над склоном, любуясь тем, как его лунная тень скользит и скачет по камням внизу. Такая ясная ночь! Ходят слухи, что в такие можно разглядеть далёкий пик Сахарная Голова, как он сверкает при луне, будто алмаз. Кажется, он в той стороне… Йон вывернул голову – и вздрогнул так, что планёр вильнул.
Это ещё что?
Из-за горной вершины, облитая лунным светом, медленно и величаво выплывала гигантская, зеленовато-белая рыба. Толстобокая и остроносая, без глаз, зато с плавниками врастопырку. И длиной, наверное, с Общинный Дом. Она плыла по ветру, не шевеля плавниками.
Парень вытаращил глаза. Мелькнуло в голове: зря летал подле Каньона Бесов, говорили ведь, что над ним всякое чудится… А в следующую минуту рыба выдвинулась из-за горы настолько, что он различил сзади вращающиеся крылья-лопасти винта – и прозрел.
Да нет же, это не рыба! Это воздушный шар равнинников, из тех, что умеют ходить даже против ветра. Термоплан!
Встревоженный мальчишка взял влево, закладывая круг. Что здесь забыли равнинные? Сроду их шары не залетали в Турбинные Горы, слишком непредсказуемы и сильны для них были местные ветра. Лишь загорцы были полноправными хозяевами местных небес… А теперь летуны из далёкого края огней и каменных городов пришли в его горы, да ещё и ночью, как тати. Добрые гости по ночам не ходят!
Неслышно, как ночная птица, Йон пошёл на большой вираж, напряжённо рассматривая шар издалека. Под брюхом «рыбы» была подвешена длинная корзина, похожая на большую лодку в паутине строп. На месте хвоста – воздушный винт, неслышно рубящий ветер. Шар полз над ущельями, и хоть в полёте его не было ни свободы, ни стремительности – зато была уверенная, тупая мощь и сила...
Йон думал, что его никто не увидит. Не зная, что на окутанной ночью палубе гондолы фигура в плотных одеждах как раз отняла от глаз бинокль и махнула рукой напарнику, такому же закутанному.
Подойдя к борту, тот вытащил из кармана дальнобойную рогатку; из второго достал пробирку закалённого стекла с десятком восковых шариков внутри. Вложив шарик в клапан рогатки и натянув тетиву, стрелок легонько сдавил снаряд пальцами так, что воск треснул – и тут же в ночи закурился белый дымок…
Стрелок навёл рогатку на цель в ночном небе, сделав поправку на ветер. И выстрелил за миг до того, как ядрышко из сплава на основе пирофорного железа, самовозгорающегося при контакте с воздухом, раскалилось добела – и вспыхнуло, воспламенив снаряд.
Когда ночное небо прорезала полоса огня, Йон едва сдержал вопль. Как будто с шара сорвалась падающая звезда! И совсем рядом с ним… Они что, стреляют? Стреляют по нему?!