Под песню она зашла в здание с вывеской-зигзагом. Контора была такой же тёмной и грязной, как и всё в этой окаянной Наковальне – но зато здесь был запыленный бакелитовый телефон. Заплатив телефонистке, Милашка сняла трубку и набрала нужный номер.
– Это Шпиль? – приглушённо сказала она, прикрыв микрофон ладонью. – Младшая служащая семьсот двадцать три-«Б» Милашка. Соедините с приёмной Поискового Департамента. У меня срочное сообщение для госпожи Директора!..
***
Она сделала всё правильно. Она исполнила свой долг. Она поступила по уставу, не в пример всем тем проштрафившимся служащим, о которых им рассказывали на каждой лекции по дисциплине. В таком-то городе младший служащий поддался на уговоры нарушителя и не доложил, в таком-то отделе служащая брала взятки, на такой-то операции агент замешкался и не спустил вовремя тетиву рогатки… Итог – растраты, провалы, издержки, гибель граждан.
И Милашка на каждой лекции ёжилась от стыда за чужую слабость, жадность, глупость. Худшим страхом её было то, что однажды на одной из лекций прозвучит и её имя.
Но нет. Она смогла исправиться. Она действовала точно так, как ей было приказано госпожой Директором. Доложила всё, что знала. Вернулась к остальным и увязалась за ними в горы. Как можно чаще оставляла пометки на скалах – чтобы прибывшая группа, обследующая горы с воздуха через бинокли и подзорные трубы, отследила их путь.
Милашка сделала всё, как надо…
Почему же никуда не ушла боль в груди?
Девушка робко держалась в стороне, пока солдаты Канцелярии обыскивали пещеру и стаскивали к выходу ящики с загадочным добром. Двое с фотокамерой в руках направились по тоннелю в котловину с летающей тарелкой. А госпожа Директор…
До последнего Милашка надеялась, что эта минута будет другой. Что впервые за столько лет взгляд госпожи Директора оттает. Что она улыбнётся и положит ей руку на плечо. А может, возьмёт за плечи и скажет что-нибудь вроде: молодчина, Милашка. Всё могло бы сложиться плохо, но ты поступила как надо. Я горжусь тем что ты… что я тебя…
Всё вышло не так. Госпожа Директор даже не взглянула на неё. Куда больше её интересовала Алиса.
Черноволосую пленницу усадили спиной к стене, вместе с остальными – Громом, Роджером, Йоном, Лайхе. Всем предварительно скрутили руки верёвкой за спиной. Грома спеленали цепью, стянув концы на груди и замкнув на навесной замок. Канцелярия хорошо спланировала операцию, зная, что среди задерживаемых будет медведь… На площадку то наплывала тень, то отступала: термоплан покачивался над ущельем на привязи.
– Что ж, Алиса, ты отняла у меня немало времени, – произнесла Директор, прохаживаясь по уступу. – И теперь, в качестве маленькой награды, мне хотелось бы услышать, что ты делаешь здесь?
– Чего вам от меня надо? – голос Алисы дрогнул. Она до сих пор не могла отойти от шока из-за предательства подруги. – Я же сказала: я хотела найти своего отца!
– Ц-ц, – сложила губы скорбной трубочкой Директор. – И почему бы тогда добропорядочной гражданке не обратиться в Канцелярию, которая заботится о каждом добропорядочном члене общества? В Департамент Информации, например, у которого есть сведения о каждом гражданине, и который нашёл бы её потерянного папочку в считаные дни? Зачем ей вместо этого тащиться на край света, оставляя за собой зловещие знамения и трупы?
Алиса удивлённо моргнула. Зловещие знамения? Трупы?
– И откуда в добропорядочной девушке, – Директор вновь выделила голосом это «добропорядочный», – такое изощрённое чувство мести, которое больше пристало бы выродку вроде Кипятка? Думала, мы не проследим твой путь до Гавани и не узнаем подробности твоих… разногласий с Мадеусом Перваншем? Ты ведь поэтому тайно вернулась и убила его?
– Что? – вскрикнула Алиса.
Милашка потрясённо заморгала.
– Мадеуса грохнули-таки? – изумился Роджер. – Ну, леди, вот уж спасибо вам, хоть одна добрая весть в такой поганый день!
– Заткните его, – не поворачивая головы, велела Директор. Один из солдат двинул Роджера коленом в лицо; голова капитана мотнулась, он поморщился и сипло выбранился.